Мотылёк над хищной орхидеей

— Да, я хотел поговорить с тобой наедине.

Конрад кивнул.

— Есть какой-то заказ?

— Не совсем, — Огилви порылся в портфеле и положил на стол конверт. — Вот. Мой друг, Уильям Доррет, работает в Лондонской Национальной Галерее. Кроме того, он практик и ему нужен помощник в апреле на несколько дней. Он готов подготовить запрос на практиканта от лица Национальной Галереи, но просит, чтобы я посоветовал ему кого-то, кто достаточно обязателен и не задирает нос. Я подумал о тебе.

Сердце Конрада гулко стукнуло о рёбра.

— Уильям Доррет? — уточнил он. — Я видел его работы, это действительно он? Но зачем ему студент?

— Затем же, зачем и все. Подготавливать эскизы, делать первые слепки. Правда, есть одно, но — он не сможет оплатить жильё.

Конрад молчал, почти что ощущая, как щёки заливает огонь.

— Деньги у меня есть, — наконец сказал он, и после долгой паузы Огилви озвучил за него:

— «Но»?

— Но…

Конрад умолк и покосился на телефон. Он почти что уже решился было ответить согласием на предложение Охотника. В конце концов, с друзьями он виделся не в последний раз, а шанс увидеться с человеком, который в последнее время занимал все его мысли, мог и не выпасть второй раз.

Он снова вспомнил ту мимолётную встречу в магазине в Глазго, когда решился подойти к тому, кто его заинтересовал — но не решился пойти до конца.

«Сказал А, говори Б», — неоднократно повторял он себе.

Но практика в Лондонской галерее под руководством Уильяма Доррета…

Конрад вздохнул.

— Я согласен, — сказал наконец он.

— Ты говоришь так, будто я заставляю тебя идти на эшафот. Вообще-то, такой возможностью с удовольствием воспользуется любой другой.

— Нет-нет, — поспешил возразить Конрад, — я очень благодарен вам. И я в самом деле рад. У меня были некоторые планы на пасхальные каникулы — но я понимаю, что ради такого случая их стоит отложить.

— Именно так, — сухо сказал Огилви, и Конрад остался с впечатлением, что тот обиделся на него. — Что ж, тогда для оформления документов обратись в деканат. Мой друг возьмёт на себя внешнюю часть.

К кампусу Конрад двигался в тоске. Белые хлопья снега падали ему на плечи и казалось, что под их весом идти становится ещё тяжелей.

Вздохнув, он рухнул на скамейку, когда та оказалась по правую руку от него, и достал телефон.

«Извини… — набрал он, — я не могу. В пасхальные каникулы у меня дела».

«Твои друзья?» — почти сразу высветился ответ.

«Нет. Мне предложили хорошую возможность пройти практику в Лондоне, в Национальной Галерее. Я не могу её упустить».

Молчание затягивалось, так что Конраду показалось, что собеседник тоже им недоволен, но он не собирался отступать.

«Я даже имени твоего не зна…» — набрал он зло, но «отправить» нажать не успел, потому что пришёл ответ:

«Ты увлекаешься живописью?»

Конрад стёр набранные в запале слова.

«Вроде того», — вместо этого набрал он.

На какое-то время наступила тишина.

«В начале марта в Лондон привозят из Дрезденской галереи коллекцию картин. Я их уже видел, но тебе до Дрездена ехать довольно далеко… Хочешь пойти туда со мной?»

«В Дрезденскую галерею или в Британский музей?» — уточнил Конрад, не до конца веря в то, что дело может разрешиться так хорошо.

«В Британский. Я приеду в Лондон на пару дней, у меня всё равно намечались там дела».

Вот теперь сердце Конрада забилось с такой силой, что готово было выпорхнуть и улететь к небесам.

«Хочу…» — только и написал он.

«Тогда давай второго числа. Буду ждать тебя с двенадцати до часу в бистро Блу Доор».

Конрад вскочил со скамейки и ударил ногой по сугробу, не зная как ещё выразить охватившую его радость.

— Да! — выдохнул он.

И только теперь поняв, что находится в парке абсолютно один, а Охотник сейчас далеко-далеко, торопливо набрал.

«Я постараюсь».

«Напиши, когда будешь выезжать».

На вечеринку Конрад не пошёл.

Воспользовавшись тем, что остался один, он зажёг в комнате свечи и, приготовив грог, разлил его в два стакана — один поставил на стол перед собой, а другой — на дальний конец стола, и там же положил телефон.

Он зажёг свечи и едва успел чокнуться сам с собой, когда телефон издал негромкое: «пилик».

Конрад потянулся, открывая браузер, и расплылся в улыбке: на него смотрело огромное алое сердце, медленно отстукивавшее какой-то ритм. Под сердцем была ссылка, и, нажав на неё, Конрад услышал:

« I wanted to be

For the rest of my life

To be your happy valentine»

Конрад рассмеялся. Хотел было послать что-то в ответ, но передумал и просто написал:

«Один из нас точно сошёл с ума».

«Просто мы давно уже должны были встретиться, вот и всё».

Конрад помолчал. Он попытался представить себе, чем занят сейчас его собеседник, и ему стало вдруг грустно.

«Спорим, ты сейчас не один», — написал он.

Молчание длилось несколько секунд, а затем пришёл ответ:

«Нет. Здесь куча людей, дым от сигарет такой густой, что не продохнуть, и похоже, что я проторчу здесь всю ночь. Но я думаю о тебе».

Конрад слабо улыбнулся.

«Я буду ждать встречи с тобой», — написал он и отложил телефон.

— Если вы закончили говорить со своим адвокатом, мистер Мерсер, я попрошу вас отдать мне телефон.