Мотылёк над хищной орхидеей

Это был первый раз, когда он изыскивал способ скрыться от охраны, и лучше всего для этой выходки подходил Кристер, который, как уже знал Конрад, не стал бы его предавать. Нужно было лишь немного обещать, чуточку посулить и сделать вид, что он отличает Кристера от других.

Конрад с удивлением наблюдал за тем, как слеп может быть мужчина, когда пелена влюблённости застилает ему глаза. До сих пор он считал дураком себя — но теперь обнаружил, что и суровый профессионал-охранник может быть точно таким же.

— Я больше не могу, — сказал ему Конрад, — Кристер, мне нужно хоть немного побыть за пределами этого дома. Прошу тебя… отпусти меня, всего на два часа.

— Это может быть опасно, — резонно ответил тот.

— Я всё время буду на людях. Просто… Иначе я сойду с ума. Раньше Рей разрешал мне немного пройтись одному.

Строго говоря, Рей не разрешал подобного никогда. «Одному» всегда означало машину сопровождения за спиной. Но Кристер, работавший на Мерсера всего полгода, этого не знал.

— У тебя два часа, — наконец согласился он, и Конрад не преминул использовать полученный шанс.

Воспользовавшись ноутбуком, который подарил ему Рей, Конрад вызвал такси. Телефона он не имел до сих пор, хотя после того, как Рей отпустил его домой в апреле, остерегаться каких-либо звонков было смешно.

Когда назначенная на шесть машина подала сигнал, он выбрался через окно и, стараясь не попадать в поле зрения камер, выбрался за пределы парка, которые давно уже знал как свои пять пальцев. Это заняло около двадцати минут, так что пришлось заплатить за ожидание, но позволить водителю показаться ближе к дому он не мог.

Конрад сильно подозревал, что Рей и так узнает о его выходке к завтрашнему дню, но ему было всё равно. Он не давал обязательств избегать людей и вечно находиться под замком, а то, что Рей, похитив его, навязал ему такую жизнь, не касалось его никак. Подобных правил он не собирался соблюдать.

Сев в машину, он наконец смог вздохнуть полной грудью. Отчасти то, что Конрад сказал Кристеру, было правдой — он так давно не был в полном одиночестве, что уже забыл каково это, когда не нужно держать спину прямо и изображать невозмутимое лицо.

— В La Portena, — Конрад назвал адрес ресторанчика, где была назначена встреча. Позабытое ощущение свободы всколыхнулось в груди, и адреналин ударил в виски. Кем бы ни был человек, который ждал его, Конрад хотел посмотреть ему в лицо. Хотел встретиться с миром, который окружал его, минуя заграждения из Рея и его людей.

Автомобиль двигался по загородной дороге с полчаса, и такие же, как у Рея, старинные усадьбы и виноградники, покрытые позолотой, проносились по обе стороны от него. Близилась зима, но здесь всё ещё было тепло и, в отличие от Милана, почти не было дождей.

Наконец автомобиль завернул на узкую улочку квартала Монмартр и, миновав несколько старинных зданий, остановился у заведения с вывеской La Portena.

Конрад слышал, как сильно и медленно бьётся его сердце. Несколько секунд он сидел неподвижно, не решаясь шевельнуться. Затем извлёк из кармана несколько купюр — сумму, которая для него самого до сих пор казалась огромной, и которую теперь, оказавшись под покровительством Рея, он снимал с его банковского счёта на карманные расходы каждый день.

Поблагодарив водителя, он вышел и на негнущихся ногах направился к симпатичному мексиканскому ресторанчику, притулившемуся на первом этаже серого старинного дома.

«Что я здесь делаю?!» — кричало всё внутри него, но Конрад стиснул зубы, преодолевая непрошенный страх и подступившую к горлу злость на самого себя. Он устал бояться всего. Он уже пробовал жить тихо, не бросаясь в глаза — и это не помогло. Больше он так не хотел.

Распахнув стеклянную дверь, Конрад вошёл внутрь и огляделся по сторонам.

Диего он узнал сразу — по дорогой рубашке и швейцарским часам, украшавшим плоское запястье мускулистой руки. Ни того, ни другого не мог позволить себе ни один посетитель этого, пусть и недешевого ресторана, кроме него.

Коррес тоже Конрада узнал. Счастливая улыбка приподняла один уголок его губ, и хищный блеск отразился в глазах.

По спине Конрада пробежала дрожь. Это был тот же колючий лёд, что зачаровал его, когда он увидел Реймонда в первый раз. Внутри всё поджалось в ожидании чего-то — наслаждения или боли, Конрад и сам не знал. Впрочем, в глазах Корреса было и что-то ещё. Огонь, который опалял даже на расстоянии в десяток шагов.

Конрад подошёл к столику, за которым тот сидел, и едва ли не рухнул на противоположный диван.

Коррес вытер смуглые пальцы чистой салфеткой и, бросив её в тарелку, откинулся назад. Слегка опустив веки, он разглядывал молодого человека, оказавшегося перед ним. Конрад нравился ему даже больше, чем он ожидал. Хотя фотографии, которые ему показывали до сих пор, и были сделаны мастерской рукой.

— Copos de blanca nieve en verde prado,

azucena entre murtas escondida,

cuajada leche en juncos exprimida,

diamante entre esmeraldas engastado,

no tienen que preciarse de blancura

después que nos mostró su airoso brío