Мотылёк над хищной орхидеей

— Зато может заинтересовать зад.

— Интрига создаст особый колорит, мы же не дешёвое порно собираемся снимать.

— Какой-то новый подход, — заметил Майкл зло.

— А жизнь на месте не стоит. Нужно добавлять что-нибудь новенькое каждый год.

Обернувшись, Рей увидел, что фотограф уже установил в зоне света большую греческую амфору и, снова включив микрофон, сказал:

— Взаимодействуй сам, — подумал и добавил, — представь, что это я. Заставь меня кончить. Без рук.

Щёки Конрада покраснели, и улыбка промелькнула на губах. Он потупил взгляд, но тут же снова попытался вглядеться в зеркало в поисках наблюдавших за ним глаз — но различить их не смог.

Подобравшись к вазе, он сел рядом с ней, прислонился правым боком и провёл по рисунку левой рукой.

Тут же раздался первый щелчок.

Конрад выгнул шею, дыханием исследуя поверхность фарфора. Щелчки следовали один за другим, но он не обращал внимания на них, полностью погрузившись в фантазию, которую Мастер ему предложил. Ему не нужно было закрывать глаза, чтобы представить, что это в самом деле тело Мастера перед ним. Он скользил руками по гладким бокам, изгибался, выжидающе глядя на неё, и Рей чувствовал, как, несмотря на серьёзность ситуации, в штанах тяжелеет при взгляде на него.

— Спасибо, — хрипло сказал он наконец, — всё.

Конрад собрал раскинутые по полу руки и ноги, сел и потянулся.

— Что теперь? — спросил он.

— Отдыхай, — сказал Рей, — уроков больше не будет. Завтра запишем интервью.

— Интервью? — вскинулся Конрад. Но никто уже не ответил ему. Фотограф молча собрал оборудование и вышел за дверь, оставив его одного.

Глава 18. Аукцион

— Привет, меня зовут Конрад, мне двадцать один год, и я очень хочу получить эту работу…

Рей мельком вслушивался в слова, которые произносил Конрад, потому что знал их наизусть. Это было одно из десятков интервью, которые он видел, хотя и одно из немногих, в записи которых участвовал сам.

Конрад рассказывал о себе, о своих возможностях и навыках — по большей части тех, которые имел ещё до того, как попал на Тодос. Вся запись ставилась по такому сценарию, чтобы её легко было спутать с обычным интервью, каких десятки подают молодые люди его возраста, чтобы найти работу за пределами своей страны.

Рею нравилось, как Конрад говорит. В словах его были спокойная равнодушная уверенность и тень безразличия, которая добавляла ему особый шарм.

Только глаза не вписывались в общий образ лощёного и образованного юноши в дорогом костюме, которого он сейчас изображал.

Глаза выражали грусть. Не скуку и не очаровательную обиду, а какую-то бесконечную тоску, как будто смотрели в объектив камеры из темноты другого мира, где всегда холодно, и кроме самого Конрада нет никого.

Рей вздохнул и опустил взгляд на экран телефона. Пролистал несколько фотографий, сделанных накануне. Эта тоска была в глазах Конрада на каждой из них — даже там, где тело его призывно изгибалось, играя с лаконичным силуэтом вазы, как с телом любовника.

Рей понимал, что было бы странно ожидать от Конрада веселья сейчас, после того, как он почти четыре месяца просидел почти что в полном одиночестве и темноте. И всё же до сих пор ни в одном из других интервью, записанных такими же точно столько же просидевшими в заточении людьми, эта тоска так не резала ему глаз.

Невольно вспоминались фотографии, которые Конрад когда-то выложил в сеть для него. В компании таких же девушек и парней, с рюкзаком за спиной, он стоял на дороге, и ветер трепал его волосы — такие же отросшие, как сейчас. На тех фотографиях Конрад улыбался, и эта улыбка затмевала и родинку, которая так не понравилась Рею при первой встрече, и дешевый свитер, за которым толком было не разглядеть стройного тела.

Рей снова поднял взгляд. Нет, нынешний Конрад нравился ему больше. Если бы только не этот взгляд…

— Эм… текст закончился. Я должен сказать что-то ещё? — Конрад вглядывался в зеркальное стекло, как будто хотел разглядеть Рея сквозь него.

Рей покачал головой и только затем вспомнил, что их разделяет стекло.

— Нет, — сказал он, включив микрофон, — спасибо, это всё.

Рей встал и собирался выйти, когда услышал голос за спиной:

— Мастер…

Рей вздрогнул. Несмотря на самый первый приказ, Конрад ни разу ещё не называл его так.

— Да, — сказал он, возвращаясь к микрофону, и прокашлялся, обнаружив, что говорить удаётся с трудом.

— Что со мной будет теперь? Тот человек… Он меня заберёт или нет?

— Нет, — несмотря на все старания, слова давались с трудом.

Конрад опустил голову, и взгляд его стал ещё грустней.

— Тогда зачем это всё? — тихо сказал он. — Вы… избавитесь от меня?

Рей снова прокашлялся.

— Нет.

Он помолчал. Конрад поднял голову и теперь, казалось, смотрел прямо ему в глаза. И Рей понял, что не может врать. Впрочем, он и не хотел.

— Будет аукцион, — наконец сказал он.

Конрад вздрогнул.

— Аукцион? — глаза его снова зашарили по стеклу, и Рей выдохнул с облегчением. — Как в кино?

Рей молчал.

— Меня выставят на помост и… — Конрад растерянно замолк, глаза его снова опустились в пол.