Мотылёк над хищной орхидеей

Проснувшись и не обнаружив Конрада в собственной кровати, он почувствовал себя ещё более тоскливо, чем вчера.

Потянувшись к телефону, набрал Майкла и, выслушав долгий зевок, ответил:

— Майкл, это дерьмо.

Он принялся рассказывать, что именно считает дерьмом. Узкие улочки Глазго и содержимое мини-бара. Бюрократию Эдинбургского колледжа и колючие простыни… Он замолк, когда обнаружил, что Майкл на другом конце линии журчит то ли водой в кране, то ли чем-то ещё.

— Тебе надо отдохнуть, — зевнув, сказал тот, — приезжай ко мне, я не видел тебя сто лет.

Рей молчал. Ему не хотелось отдыхать. Хотелось просто, чтобы Конрад по волшебству оказался рядом с ним.

Он сел на кровати и, уронив голову на подтянутые колени, пробормотал:

— Я не могу без него. Майкл, я правда сошёл с ума. Это хуже, чем наркота.

Майкл долго молчал.

— Я тебя понимаю, — сказал он наконец, — но помочь ничем не могу.

В трубке раздались гудки, и Рей как нельзя остро ощутил, что остался абсолютно один.

Оставшиеся сутки он провёл в номере, больше не пытаясь выбраться на улицы города, по которым тихим странником шествовал дождь. Тротуары намокли, и, подходя к окну, Рей видел, как скачут маленькие капельки по стеклу и сползают дорожками вниз.

Он работал, но работа шла не очень хорошо. Потому на третий день Рей приказал отвезти его на вокзал, едва только часы показали семь, и оставшиеся пять часов провёл в кафе на перроне, глядя, как проносятся вдалеке поезда.

Конрад ожидаемо не появился ни в восемь, ни в девять часов.

Время уже шло к одиннадцати, но Рей продолжал успокаивать себя тем, что тот хочет провести максимум времени с семьёй.

«Я бы, наверное, тоже хотел», — думал он.

В половине двенадцатого Рей заплатил по счёту и вышел на перрон. Дождь продолжал стучать по асфальту, охрана двигалась в двух шагах позади.

Народу почти не было, зато поезд уже стоял на пути. Они должны были ехать в Лондон, чтобы провести там ещё четыре дня и, сев в самолёт, вернуться в Париж.

Конрада не было. В этом безлюдном месте Рей легко разглядел бы его издалека.

Объявили посадку, и Рей отправил одного из охранников отыскать нужный вагон.

Он ждал, стоя у входа в вокзал, ощупывая взглядом каждого выходящего из него. Конрад задерживался. Рей посмотрел на часы, показавшие двенадцать часов.

«Он не придёт, — осознание пронеслось в голове, и сердце стиснула боль. — На что ты рассчитывал, идиот? Ты выпустил птичку из клетки и думал, что она вернётся к тебе? Ты похитил его. Такое нельзя простить».

Рей закрыл глаза.

— Мистер Мерсер, — один из охранников коснулся его плеча, — нужно садиться в вагон, поезд сейчас уйдёт. Желаете сдать билеты и запросить джет?

Рей молчал. Ему в самом деле не было особого резона ехать в Лондон одному, но вряд ли раньше утра можно было ожидать самолёт. И значит, ему в любом случае предстояло провести где-то ещё одну наполненную одиночеством ночь.

— Нет, — глухо сказал он, — я иду. Самолёт пусть пришлют в Лондон, я вылечу с утра.

Вопреки собственным словам ещё почти минуту он стоял неподвижно, гипнотизируя взглядом стеклянную дверь вокзала. И только потом решительно развернулся и двинулся по перрону, отсчитывая шестой вагон.

Замер перед дверьми, как будто вход внутрь преграждал невидимый барьер.

Он не мог заставить себя ступить внутрь. И всё-таки сделав над собой усилие, Рей шагнул вперёд, когда со спины вдруг донеслось сдавленное:

— Рей!

Рей резко обернулся.

— Поезд сейчас тронется, — произнёс охранник, уже стоявший внутри.

Рей бессильно вглядывался в темноту, но разглядеть ничего не мог, и звук больше не повторялся — как будто померещился ему.

— Мистер Мерсер! — окликнул его охранник снова, увидев, как Рей бросается туда, откуда раздался звук. За спиной у Рея заскрипели колёса, раздался пронзительный гудок, послышался грохот падающего с полок багажа...

Рей пробежал несколько метров и рухнул на колени, увидев тело, распростёртое по земле.

— Скорую! — рявкнул он. — У вас минута!

Лицо Конрада, казалось, было покрыто кровью целиком. Ещё одно красное пятно на груди он зажимал рукой.

Рей положил ладонь поверх его руки, сжимая рану ещё сильней, и услышал стон.

— Рей… — выдохнул тот. Глаза его приоткрылись, и в тени ресниц блеснули зрачки.

— Тихо, — прошептал Рей, притягивая его к себе.

«Дерьмо, — повторял он, — вот это — настоящее дерьмо».

Глава 16. Последствия