Мотылёк (СИ)

— Помчали! — властным, не терпящим возражений тоном, по-прежнему шепотом приказал тоже папа до сих пор возящемуся на устилающем пол спальни пушистом, мягком ковре Мику. — Я тебя отвезу, такси не нужно.

И — омеги помчали. Как были, в пижамах, лишь обулись в кроссовки, не заморачиваясь носками. Они спешили, оба, боялись не успеть, Мик плакал, Май — икал и вздыхал.

Комментарий к Зун – проститут.

Врачухи – ну, вы и сами поняли, кто они такие, я думаю. Ахха.

====== Часть 9 ======

Вита готовили к операции около трех часов — оформляли необходимые бумаги, переделывали какие-то анализы, потом ждали, пока освободится нужная операционная и замоется хирург-сердянин*. Мика к сыну пустили всего минут на пятнадцать. Мая — не пустили вообще, даже попытка дать персоналу реанимации взятку не помогла.

Расстроенный юный омега, подмахнув чек на сто восемь тысяч, потыкался-потыкался из угла в угол, ощутил себя бесполезным и собрался домой.

— Конечно, езжайте, — тихо плачущий Мик на прощание крепко обнял мужа хозяина. — Переоденетесь, позавтракаете. Март там, наверно, уже по потолкам ползает, жужжит и полы носом роет — куда вы девались посреди ночи без записки и объяснений. Возникнет желание — позже вернетесь, я здесь до конца операции.

Май заглянул в мокрые, опухшие глаза няня и передумал домой. Бросить Мика под дверями операционной одного показалось парнишке кощунством.

— Никуда я не уеду, — он набрался смелости и принялся вытирать со щек бывшего стриптизера безостановочно катящиеся слезы рукавом пижамы. — Я тебе сейчас нужнее, чем моим. С Мартом по телефону объяснюсь, вот, я мобилку взял. Март у меня очень хороший и добрый, он должен, обязан понять!

Мик лишь горько скривился — вдоволь нахававшийся в жизни разнообразного дерьма омега был несколько иного мнения о границах доброты Марта, но переубеждать наивняшку Мая не стал. У бедного просто не хватило душевных сил оттолкнуть единственную на данный момент поддержку.

— Может, перейдем уже на «ты»? — Май нашел-таки применение не использованным на взятку деньгам — сбегал, приволок из кафетерия в лобби два стаканчика горячего кофе и два бутерброда с ветчиной и сыром.

Мик напрасно отказывался — парнишка вцепился клещом, требуя поесть и попить.

— Сахар в крови упадет — свалишься в обморок, — твердил, теребя няня и трогательно заламывая бровки стрелочками. — Пожалуйста-пожалуйста! Или я тоже объявляю голодовку!

Подавленный переживаниями за жизнь Вита Мик подчинился и, давясь всхлипами и шмыгая носом, через тошноту вяло сжевал бутерброд. Он не хотел, чтобы Май голодал с ним за компанию.

— Откуда ты знаешь про сахар? — спросил у давно прикончившего свою порцию парнишки встревоженно, прихлебывая остывающий кофе. — Надеюсь, у тебя нет сахарного диабета?

Юный омежка помотал светлой головой.

— У моего тяти диабет, — он смотрел печально. — Вечная строгая диета, вечные тайные попытки ее нарушить — он ужасный сластена, три раза в день измерение уровня сахара в крови специальным прибором и инъекции сасулина*. Отсюда и знаю про сахар.

Мик покивал с нескрываемым облегчением. Слава Богу, у Мая нет диабета и омежка здоров. Наладит отношения с Мартом, родит еще пару славных детишек, Ники в братишки, а может, обождет беременеть и решит поступить куда-нибудь учиться. А Мику, жаль, учеба в ближайшие пять-семь лет не грозит, с больным-то ребенком и без всякого дохода — оплачивать съемную квартиру, колледж и университет нечем, если не работать, да и мозгов не хватит сдать вступительные экзамены. С долгами бы разобраться.

Май ткнул няня локтем в бок и, потея и смущаясь, робко спросил:

— Как получилось, что Вик… Ну… Родился с пороками развития? Можешь не отвечать, извини, я, кажется, наглею…

Мик хватанул ртом воздух и застыл, не мигая. В принципе, омега ждал этого вопроса рано или поздно, но все равно оказался к нему не готов. Отмолчаться? Пожалуй, Май заслуживал честности.

— Наркотики, — стриптизер, согнувшись на неудобном больничном стуле в три погибели, поспешно спрятал заплаканное лицо в ладонях. — Я, когда залетел, сидел на игле. Так плотно сидел, что не сразу сообразил, почему тошнит и следующая течка не пришла, пропустил сроки для аборта. А потом… — Май забыл дышать, кусал губу, слушал, — Вит начал во мне шевелиться… И я вдруг понял — он же живой, хоть и не совсем нормальный… В общем… — Мик яростно скрипнул зубами и продолжил хриплым, срывающимся на крик голосом, — я сбежал от его отца, лег в одну маленькую частную клинику, завязал и доносил. Когда родил, подкупил там медперсонал, и нас с сыном списали в умершие. Подделал на последние оставшиеся деньги новые документы. А после уже полетело: операции, операции — вытаскивал Вита…

От излучаемой стриптизером безнадежности замерзали в коридоре окна. Верил ли Мик в то, что Вик поправится? Не факт. Но героически боролся до последнего.

Между омегами повисла звенящая, тягостная, осязаемая тишина. Первым затянувшееся молчание нарушил Май, и, сбиваясь и запинаясь, пролепетал:

— А… мозг? Мозг у В-вита… з-зат-тронут?