Мозг серийного убийцы. Реальные истории судебного психиатра

Поведение Ги Жоржа указывает на серьезное расстройство личности. Но его поступки не имеют отношения к действиям в состоянии бреда или к диссоциативному расстройству. Поэтому нельзя отказать ему в способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих деяний. С чисто клинической точки зрения возможно обсудить снижение этой способности, особенно в случае первого убийства. Но какими бы непрозрачными ни были его мотивы в его собственных глазах, Ги Жорж сумел разработать стратегии предотвращения и прерывания последовательного процесса. И наоборот, он смог умышленно подготовить условия для преступных действий. Нельзя утверждать, что ты был «охвачен неосознанным стремлением», согласно устоявшемуся стереотипу, если вышел из дома с чемоданчиком, в котором лежит набор для убийства. Таким образом, мы вынесли заключение: с точки зрения судебной медицины Ги Жорж несет ответственность за свои действия.

После Ги Жоржа я собирался встретиться с Патрисом Алегре – еще одним нестандартным убийцей, во многом похожим на подобных ему и достаточно необычным, чтобы его опыт позволил нам лучше узнать серийных убийц с позиций клинической практики.

7. Патрис Алегре – Джекил и Хайд в одном лице

Арестованный в сентябре 1997 года Патрис Алегре признался в пяти убийствах и шести изнасилованиях, но ему предъявили обвинение еще в четырех убийствах. Тогда ему было двадцать девять лет и он жил со своей подругой и их дочерью.

Когда нас с Мишелем Дюбеком назначили экспертами по этому громкому делу, четверо наших коллег уже были в курсе всего, что происходило после заключения подозреваемого под стражу. Судья, не желавший упустить ни одной детали, вдобавок ко всему потребовал провести исследование личности обвиняемого, результаты чего нам очень помогли. В рамках этого анализа были установлены ценные сведения о ситуации в семье Алегре и о его ближайшем окружении. Всегда полезно сопоставить данные психиатрической экспертизы с показаниями третьих лиц, которые были знакомы с подэкспертным.

Когда мы опрашивали Патриса Алегре в тюрьме Тулузы, ему был тридцать один год. Перед нами предстал крепкий, атлетически сложенный голубоглазый мужчина. Он отпустил бородку, а волосы собрал в хвостик.

Мне трудно оставаться беспристрастным, когда речь заходит о моих ощущениях при первой встрече с ним. Когда Алегре появляется в комнате, я знаю, что передо мной серийный убийца. Мне известно о тех преступлениях, в которых он признался. Но более всего меня поражает то, что с самого начала он будто ожидает от экспертов помощи, словно надеется на их способность объяснить его преступное поведение, причины которого ускользают от него самого. Некоторым образом этот человек рассчитывает на то, что мы дадим ему ключ к его собственной тайне.

Во время наших бесед Алегре не нервничает и готов часами вежливо отвечать на многочисленные вопросы. Подэкспертный идет на контакт, открыт для сотрудничества, довольно тонко чувствуя собеседника. Но когда его спрашивают о преступлениях, он теряет контроль над своей речью, демонстрирует недоумение и нерешительность. Он не заканчивает фразы, повторяет одни и те же стандартные словосочетания. Конечно, Алегре осознает весь ужас своих действий, но очень отдаленно. Он сообщает нам, что не готов говорить об этом, и повторяет: «То, что я совершил, нехорошо». Используя формулировки, которые я часто слышу из уст серийных убийц, он подчеркивает: «Знать бы мне, почему я это делаю, ни за что бы на такое не пошел». О ситуации расщепления лучше и не скажешь.

Во многих отношениях индивидуальности Патриса Алегре и Ги Жоржа схожи. Поэтому я не собираюсь повторять здесь все, что связано с нарциссическими извращениями и мощной системой защиты, которая отказывает жертве в человеческом статусе, – точно так же, как убийца отрицает себя самого. Лучше обратимся к особенностям личности Патриса Алегре. Это позволит нам продвинуться в понимании феномена серийного убийцы. В случае Алегре отношения с матерью особенно ярко иллюстрируют то, что я называю перемещенным матереубийством, объясняя вроде бы беспричинное варварское умерщвление незнакомых людей. Как мы увидим, для того чтобы выжить, он разделил мир на две половины: материнскую, где царит любовь, и отцовскую, которая внушает лишь ненависть. Однако истина несравнимо сложнее такого расщепления родительских образов.

Как и у всех психопатов, жизненный путь Алегре представляет собой хаотическую последовательность, а его путаный рассказ отражает отсутствие чувства внутренней целостности. Однако, основываясь на исследовании личности обвиняемого и наших с ним беседах, я могу приблизительно восстановить всю цепочку.