Мозг серийного убийцы. Реальные истории судебного психиатра

В чем состоит главная трудность для того, кто пытается преодолеть отвращение и объяснить себе, что двигало Мишелем Фурнире и Моник Оливье? Мишель Дюбек показал, что именно выходит за рамки обычной взаимодополняемости, превращая их в действующую преступную пару, неразделимую в своих деяниях. Каждый из этих двоих выступает инструментом и действующим лицом. Если бы Моник Оливье не встретила Мишеля Фурнире, она, несомненно, никогда бы не ввязалась ни в какое преступление. Если бы Мишель Фурнире не нашел Моник Оливье, возможно, он не дошел бы до последней степени мерзости. Таким образом, они едины как организованная пара, как третья сущность, подразумевающая совместную адаптацию их бессознательных. Оба связаны договором, который делает их очень крепким тандемом, и в первую очередь в удовлетворении нарциссизма каждого из участников. Мишелю Фурнире доставляет удовольствие считать свою партнершу ничтожеством. Именно потому, что она ничто, он и есть все. Через нее он возвышает себя, укрепляет, усиливает. Что касается Моник Оливье, далекой от выполнения единственной назначенной ей роли, она нашла субъекта, способного отомстить за ее прошлую жизнь. Та, что позиционирует себя хрупким цветком, вечно уязвимой и терпящей обиды от всех мужчин, получает обещание: она увидит, как вернутся ее дети и будут наказаны обидчики. Эти двое образовали настоящий криминальный дуэт. Не найдя спутницу в своей преступной жизни, Мишель Фурнире, без сомнения, не стал бы тем, кем он является: самым успешным серийным убийцей Франции.

Кто-то упрекал меня за использование формулировки, мелькавшей в заголовках трех таблоидов. Вырванная из контекста и без учета моей постоянной позиции, она может быть истолкована как дань восхищения, как своего рода медаль, вручаемая лучшим исполнителям, или даже как злонамеренное преуменьшение ужасов, совершенных преступниками! Так случилось, что я изложил эту формулировку на суде присяжных во время часового выступления. В своей речи я в красках расписал Фурнире как полного неудачника, а не как монстра, и эти слова без конца цитировала другая ежедневная газета. На самом деле фраза «Фурнире – самый успешный французский серийный преступник» означает, что по его делу следствие собрало наибольшее количество материала. Имея за плечами десятилетия омерзительной биографии, Фурнире заявил о своих деяниях во всеуслышание, подвел под них теоретическую базу и узаконил в рамках радикального ниспровержения ценностей. В этом смысле он, конечно, самый успешный.

Эта мини-полемика ярко свидетельствует о том, как трудно думать о Зле, не преувеличивая и не пренебрегая им. Чтобы избавиться от этих противоречий, пришло время расширить дискуссию, задав вопрос о взаимосвязи между индивидуальным и коллективным злом.

10. Размышление о зле

Как бы неожиданно это ни выглядело, я хотел бы завершить книгу размышлениями об участниках геноцида. Не то чтобы я путаю их с серийными убийцами, но в обоих случаях мы сталкиваемся с загадкой зла в его крайнем проявлении.

На первый взгляд здесь сплошные отличия: serial killers действуют в строжайшем секрете, преследуя глубоко личные мотивы, недоступные тем, кто осуществляет геноцид. У них нет поручительства, сверхличности или общего идеала. К тому же серийные убийцы не так многочисленны.

Преступники, участвующие в геноциде, убивают в коллективном порыве, руководствуясь отданными приказами, в согласии со своей совестью, во имя оздоровления и очистки общества. На волне геноцида наличие большого количества таких людей становится правилом.

На мой взгляд, между этими двумя категориями убийц существует определенная гомология. На этом я хотел бы остановиться особо. Чтобы обосновать эту мысль, я буду опираться на замечательную книгу Жана Хацфельда «Сезон мачете» (Une saison de machettes)[55]. Автор побеседовал с заключенными хуту[56], чьими руками проводился геноцид в Руанде. Чтение этих свидетельских показаний подтверждает то, что я уже упоминал во введении в связи с творчеством Трумена Капоте: нет ничего лучше, чтобы добраться до сути преступления, чем беспристрастно выслушать действующих лиц, пообщавшись с ними в доверительной обстановке.