Мозгоправы. Нерассказанная история психиатрии

Через несколько месяцев Голд привел Спитцера на тайное собрание группы психиатров-геев. Спитцер был поражен тем, что среди присутствующих оказалось несколько глав психиатрических отделений известных медицинских учреждений, а один из участников встречи ранее был президентом АПА. Все они жили двойной жизнью. Заметив Спитцера, присутствующие удивились и возмутились, так как решили, что он, будучи влиятельным членом Американской психиатрической ассоциации, позаботится об их исключении, а это разрушит их карьеры и семьи. Однако Голд заверил их, что Спитцеру можно доверять. Он – их главная надежда на восстановление справедливости. Спитцер хотел тщательно проанализировать вопрос о том, является ли гомосексуальность заболеванием и следует ли оставлять ее в DSM.

Беседа с участниками собрания убедила Спитцера в следующем: достоверных данных, указывающих на то, что гомосексуальность является результатом патологического процесса или нарушения функционирования мозга, нет. «Борцы за права геев оказались отличными ребятами: дружелюбные, внимательные, сочувствующие. Мне стало понятно, что гомосексуальность не мешает человеку полноценно функционировать в обществе во всех смыслах», – вспоминает Спитцер. К концу встречи он был убежден, что диагноз 302.0 «гомосексуальность» необходимо исключить из DSM-II.

Таким образом, Спитцер оказался в интеллектуальной ловушке. С одной стороны, участники антипсихиатрического движения утверждали, что все ментальные заболевания являются искусственными социальными конструктами, которые увековечили специалисты, жаждущие власти. Как и все в АПА, Спитцер понимал, что их доводы разрушают репутацию профессии. Он считал, что психические расстройства – это настоящие заболевания, а не социальные конструкты. Но теперь он собирался объявить гомосексуальность именно таким социальным конструктом. Если Спитцер откажется от диагноза «гомосексуальность», это даст повод противникам психиатрии требовать того же в отношении других заболеваний (например, шизофрении и депрессии). Еще большее беспокойство вызывал риск того, что, возможно, страховые компании воспользуются решением об отмене диагноза «гомосексуальность» как предлогом для прекращения оплаты любого психиатрического лечения.

Если же Спитцер решит оставить диагноз в DSM, чтобы сохранить лицо психиатрии, это значительно ухудшит жизнь многих здоровых мужчин и женщин, которые испытывают влечение к людям своего пола. Психоанализ не предлагал выхода из этой запутанной ситуации, так как его сторонники продолжали настаивать на том, что гомосексуальность является результатом травмирующих конфликтов в детстве. Спитцер смог справиться с этой головоломкой. Он придумал новую психиатрическую концепцию, которая окажется ключевой в принципиально новом издании DSM, – субъективный дистресс.

Доводы Спитцера были следующими: если нет явных доказательств того, что состояние клиента вызывает у него эмоциональное расстройство или мешает ему нормально функционировать, и при этом человек настаивает на том, что он здоров, то на него не следует навешивать ярлык ментального расстройства. Если индивид доволен своим положением, ему комфортно и он справляется со своими обязанностями, то почему психиатр должен утверждать обратное? Если следовать логике Спитцера, то даже при условии, что шизофреник говорит окружающим: «Я в полном порядке», у него все равно диагностируют болезнь, так как он не может поддерживать отношения с людьми или работать. Продвигая принцип субъективного дистресса, Спитцер ясно дал понять, что гомосексуальность – это не ментальное расстройство и не требует психиатрического вмешательства.

Эта точка зрения все еще допускала возможность того, что если гей обращается за помощью, поскольку испытывает тревогу или депрессию из-за своей ориентации, то психиатр может вмешаться в ситуацию. Спитцер предложил рассматривать такие случаи как новый диагноз – «нарушение сексуальной ориентации». Данный подход оставил возможность изменить ориентацию, если пациент сам попросит об этом врача. (В конце концов Спитцер пожалел о том, что вообще поддерживал возможность смены ориентации.)

Его предложение поступило в Совет АПА по исследованиям, которому подчинялся Комитет по номенклатуре и оценке. Члены Совета по исследованиям единогласно проголосовали за исключение диагноза «гомосексуальность» из DSM-II и замену его более конкретным термином «нарушение сексуальной ориентации». Пятнадцатого декабря 1973 года Совет попечителей АПА принял эту рекомендацию. Поправка официально вступила в силу.

Спитцер ожидал, что это вызовет недовольство среди психиатров. Однако коллеги похвалили его за то, что он пришел к такому гуманному и практичному компромиссу, найдя решение, которое и сдерживало противников психиатрии, и показывало миру, что гомосексуальность не болезнь. «Парадоксально, но после того, как все было сделано, самую жесткую критику я услышал от родного Центра психоаналитического обучения», – вспоминает Спитцер.