Мозгоправы. Нерассказанная история психиатрии

Психоаналитики принялись утверждать, что мепробамат – очередное химическое средство, которое лишь маскирует ментальные расстройства, но не лечит их. Однако последователи Фрейда были не единственными, кто отрицательно высказывался о мепробамате, поскольку это средство стало не только первым в мире психотропным препаратом, но еще и необычайно популярным. К 1956 году врачи выписали 36 миллионов рецептов на транквилизатор – невероятное количество. Каждый третий рецепт в США был на мепробамат. Его назначали для лечения любых болезней – от психоза до зависимости. Мепробамат начали ассоциировать с уставшими и обеспокоенными домохозяйками, из-за чего его стали называть «мамин маленький помощник». Такое «прозвище» было увековечено в одноименной песне группы Rolling Stones (Mother’s Little Helper).

В 1960-е годы мепробамат вытеснили «Либриум» и «Валиум» – новое поколение транквилизаторов, которые распространились по всему миру. (Сейчас наиболее продаваемыми бензодиазепинами считаются анксиолитик «Ксанакс» и снотворное «Амбиен».) Предтечей всех этих препаратов является терапия глубоким сном, которую Маклауд разработал на заре двадцатого века.

Несомненно, мепробамат заметно уменьшал проявление симптомов легких тревожных расстройств. Однако он не привел к кардинальным изменениям в области фармакологии, как это сделали антибиотики при лечении бактериальных инфекций, инсулин – диабета, а вакцины – инфекционных заболеваний. Мепробамат никак не повлиял на неприятные галлюцинации, изнуряющую депрессию и ярко выраженные проявления мании у пациентов, запертых в лечебницах. Этот препарат не давал надежды на восстановление тем несчастным, которые страдали ментальными расстройствами. Даже после того как мепробамат набрал популярность, перспектива найти простую таблетку, которая позволила бы нормализовать состояние душевнобольных, казалась столь же безнадежной, как бред шизофреников, и столь же отдаленной, как лечебницы, в которые их заключали.

Лекарство Лабори

В 1949 году французский хирург Анри Лабори занимался поиском способа, который позволит смягчить шок при проведении хирургической операции (после серьезных вмешательств нередко понижается давление и учащается сердцебиение).

Согласно одной из преобладающих в то время гипотез, хирургический шок был обусловлен чрезмерной реакцией вегетативной нервной системы пациента на стресс. (Вегетативная нервная система – отдел нервной системы, который контролирует дыхание, частоту сердцебиения, давление и другие важные аспекты работы организма.) Лабори полагал, что если он найдет компонент, подавляющий активность вегетативной нервной системы, то сможет повысить безопасность хирургических операций.

Работая во французском военном госпитале в Тунисе (довольно далеко от эпицентра мира медицины), Лабори проводил эксперименты с антигистаминными препаратами. Сегодня эти лекарства широко используются для снятия симптомов аллергии и простуды. Но в те времена ученые только открыли для себя влияние данных средств на деятельность вегетативной нервной системы. Лабори заметил, что после приема до операции большой дозы конкретного антигистаминного препарата – хлорпромазина – пациенты вели себя совершенно иначе. Больным становилось безразлично то, что им предстоит инвазивная процедура. Подобная апатия сохранялась и после операции. Лабори писал о своем открытии следующее: «Я попросил военного психиатра проследить за ходом нескольких операций. Пациентами были эмоциональные жители одной из средиземноморских стран. После операции врач согласился, что после приема антигистаминного препарата все они оказались очень спокойными и расслабленными».

Такое влияние лекарства на поведение пациентов впечатлило Лабори. Он задумался, можно ли использовать хлорпромазин для лечения ментальных расстройств. Чтобы проверить свое предположение, в 1951 году Лабори провел эксперимент. Здоровый врач из одной французской психиатрической больницы согласился выступить в качестве испытуемого и описать воздействие препарата на психику. Лабори ввел ему дозу хлорпромазина внутривенно. Сперва психиатр сказал, что «заметного эффекта нет, разве что легкое ощущение безразличия». Но затем, когда мужчина собрался в уборную, он упал в обморок: проявилось побочное действие препарата – резкое понижение давления.

После этого глава психиатрического отделения запретил дальнейшие эксперименты с хлорпромазином.

Лабори это не остановило. Он попытался убедить группу психиатров из другой больницы протестировать препарат на больных с шизофренией. Они восприняли его предложение без особого восторга. Тогда было распространено убеждение, что разрушительные проявления симптомов данного заболевания можно уменьшить лишь мощными седативными средствами, а хлорпромазин к успокоительным не относился. Но Лабори не сдался. В конечном счете ему удалось убедить одного сомневающегося врача, и тот дал препарат пациенту с шизофренией.