Мозгоправы. Нерассказанная история психиатрии

И хотя он явно снят с опорой на психоанализ, в нем показано удивительно прогрессивное отношение к заболеванию. На экране – заседание военных врачей, сомневающихся в существовании боевого истощения. Один из них заявляет: «У нас тут ребята получают пули, нам не до этой ерунды». Другой говорит: «Видимо, парень всегда был слабаком, раз не выдержал». А инструктор терпеливо объясняет им, что боевое истощение может коснуться даже самых храбрых солдат, и подчеркивает, что от него страдают не меньше, чем от осколочного ранения.

Это удивительная трансформация. Во время Первой мировой войны такой взгляд на проблему в армии было просто невозможно представить. Тогда ни европейские, ни американские военные не хотели иметь дела с психиатрией и считали контуженых солдат слабохарактерными. И все-таки после выхода фильма многие офицеры высмеивали его идею и принимали синдром за элементарную трусость. В 1943 году, во время Сицилийской операции, генерал-лейтенант Джордж Паттон навестил раненых в эвакуационном госпитале, где увидел солдата с остекленевшими глазами, у которого не было видимых ранений, и спросил, что случилось. «У меня боевое истощение», – пробормотал тот. Паттон отвесил ему пощечину и обозвал бесхребетным симулянтом, а впоследствии издал приказ, согласно которому каждый, кто отказывается воевать под предлогом боевого истощения, должен предстать перед военным трибуналом. Впрочем, стоит отметить, что генерал Дуайт Эйзенхауэр объявил Паттону выговор и приказал извиниться перед солдатом.

Отрешенный взгляд, или «взгляд на две тысячи ярдов», у русского солдата (слева) и у американского солдата (справа), характерный для боевого истощения (права на фото: Вооруженные силы США, февраль 1944 года, Национальный архив, 26-G-3394)

Боевое истощение оказалось одним из немногих серьезных ментальных расстройств, в лечении которого помогал психоанализ. Врачи побуждали травмированных солдат признавать и выражать чувства, а не прятать их внутри, как того требуют военная дисциплина и маскулинность.

Нейропсихиатры заметили, что у бойцов, которые откровенно рассказывали о своих травмах, симптомы боевого истощения проявлялись слабее и процесс восстановления происходил быстрее. И хотя психоаналитические доводы были сомнительными (якобы врачи занимаются выявлением и устранением скрытых невротических конфликтов), способ работал. Сегодня эмпатическая поддержка травмированных солдат – стандартная практика. Очевидный успех в лечении боевого истощения методами Фрейда повысил самооценку военных психиатров и по возвращении к гражданской жизни побудил многих из них стать ярыми сторонниками психоанализа. Это помогло фрейдизму покорить американскую психиатрию.

Кроме того, военные нейропсихиатры обнаружили, что солдаты на войне беспокоятся прежде всего о боевых товарищах, а не о стране или свободе. Если травмированного бойца отправляли лечиться домой (что было стандартной практикой в начале Второй мировой войны), он начинал испытывать чувство вины и стыда из-за того, что бросил своих. В результате его состояние, как правило, только ухудшалось. Тогда регламент поменяли. Солдат с психическими расстройствами не отправляли в военные госпитали и не возвращали в США, а лечили в полевых госпиталях недалеко от линии фронта, откуда они по возможности возвращались потом в свои части.

Несмотря на небольшие, но значимые успехи в понимании природы психотравмы, с окончанием Второй мировой войны интерес к психиатрии в армии угас. Боевое истощение перестали считать отдельным диагнозом, включили в большую и весьма размытую категорию «острая реакция на стресс» в DSM-I, а из DSM-II и вовсе исключили. Вернуться к исследованию того, какое влияние на психику человека оказывает боевая травма, заставила война во Вьетнаме.

Рэп-группа

Война во Вьетнаме – последняя война с участием армии США, где американских солдат набирали путем призыва по жребию. В отличие от мировых войн, для многих конфликт в Юго-Восточной Азии не был вопросом чести. В конце 1960-х годов разгорелась война и правительство США провело призывную лотерею, чтобы определить, кто будет воевать и, возможно, погибнет на другом конце света. Меня от службы освободили, потому что я поступал в медицинскую школу, а вот старосту нашего класса в колледже – умного, красивого и спортивного парня – забрали в армию. Он стал лейтенантом и, как я узнал гораздо позже, погиб в бою через несколько месяцев после высадки во Вьетнаме.