Читаем Мозговой трест. 39 ведущих нейробиологов – о том, что мы знаем и чего не знаем о мозге полностью

Опираясь на приведенные здесь данные нейробиологии и соответствующие гипотезы, мы с сотрудниками нашей лаборатории разработали видеоигру, адаптируемую к потребностям пациента. В ней человек погружается в виртуальный морской мир, где управляет симуляцией дельфина, подчиняющегося его командам[273]. Дельфин должен прыгать, кувыркаться, ловить рыбу и сражаться с акулами[274]. Игра спроектирована таким образом, чтобы у пациента создавалась внутренняя мотивация, которая больше способствует получению удовольствия, творческому подходу и гибкости, чем внешние стимулы[275]. Игра разработана для использования совместно с экзоскелетной роботизированной рукой в целях многопланового исследования, которое мы проводим на пациентах с постинсультным гемипарезом средней и тяжелой степени. Цель в том, чтобы заставить пациентов выполнять большой объем пробных движений рукой, напоминающих бесцельные движения рук у младенцев (моторный лепет), по два часа в день в течение трех недель.

Экзоскелетный робот обеспечивает антигравитационную поддержку, чтобы слабость мышц пациента не препятствовала тренировкам. Для испытаний были выбраны только те пациенты, у которых с момента инсульта прошло не больше пяти недель. Основная гипотеза заключается в том, что пациенты смогут достичь более полного восстановления, чем достигли бы под влиянием одних только спонтанных механизмов, если в период высокой восприимчивости к тренировкам каждый день будут выполнять рукой множество движений, охватывающих весь диапазон повседневных задач[276]. Пробные движения, требующие ловкости, такой интенсивности и в таком количестве до сих пор не применялись на раннем этапе реабилитации после инсульта. Предстоит выяснить, можно ли достичь с людьми столь же поразительных результатов, какие были получены на животных. В любом случае есть надежда, что изложенные здесь идеи, на основе которых тестируется новый подход к реабилитации, станут примером того, как открытия нейробиологов могут способствовать здоровью и благополучию людей.

<p>Почти всё, что вы делаете, вы делаете по привычке</p><p><emphasis>Эдриан Хейт</emphasis></p>

ВЫ ЗАГЛЯДЫВАЕТЕ в смартфон каждые несколько минут? А может, грызете ногти или злоупотребляете шоколадом? Или регулярно посещаете тренажерный зал и всегда моете посуду сразу после ужина?

Привычки, полезные и вредные, — это факт нашей жизни. Все мы по привычке выполняем те или иные действия, не задумываясь о них. Иногда эти действия нежелательны, и мы сожалеем об их вторжении в наше осмысленное и размеренное существование. Другие привычки делают нашу жизнь лучше, и мы сознательно культивируем их как средство самосовершенствования. Наша повседневная жизнь изобилует привычками, но мы осознаем лишь малую их долю. За границами нашего сознания скрывается огромный невидимый пласт привычек, которые управляют почти всеми нашими действиями.

Для целей научного анализа термин «привычка» как обозначение бессознательных действий слишком нечеткий. Очень трудно оценить степень осознанности действий человека, не говоря уже об обезьянах или крысах. Поэтому нейробиологи приняли более точное и поддающееся измерению определение привычки. Это определение основано на идее, что у человека или животного всегда есть цель. Например, ваша цель может заключаться в том, чтобы съездить в магазин за молоком. В идеале каждое ваше решение или действие должно приближать вас к цели. В таком случае ваше поведение будет целенаправленным. Если же вы, независимо от цели, действуете одинаково, то ваше поведение расценивается как привычное. Возможно, ваша цель — купить молоко по дороге с работы, однако вы по привычке направляетесь прямо домой. Важно понимать, что одна и та же привычка может быть как и вредной, так и полезной — в зависимости от обстоятельств. Привычка ехать с работы прямо домой полезна, когда у вас в холодильнике уже есть молоко. Поэтому отличие привычного поведения от целенаправленного состоит не в полезности, а в адаптируемости к изменению цели.

Это формальное определение привычки охватывает обычное поведение, которое мы считаем привычкой, и помогает прояснить границу между обычным поведением и привычкой. Вы можете есть шоколад, потому что вам нравится его вкус. Но если вы едите шоколад, даже когда он не вызывает у вас аппетит, это уже привычка. Разумеется, вполне разумно периодически проверять телефон, чтобы не пропустить важное письмо. Но если вы продолжаете делать это за границей, где нет доступа в интернет, значит, это вошло в привычку. Бывают дни, когда вы не настроены заниматься спортом, но если вы все равно идете в тренажерный зал, значит, физические нагрузки превратились в привычку.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Гиперпространство. Научная одиссея через параллельные миры, дыры во времени и десятое измерение
Гиперпространство. Научная одиссея через параллельные миры, дыры во времени и десятое измерение

Инстинкт говорит нам, что наш мир трёхмерный. Исходя из этого представления, веками строились и научные гипотезы. По мнению выдающегося физика Митио Каку, это такой же предрассудок, каким было убеждение древних египтян в том, что Земля плоская. Книга посвящена теории гиперпространства. Идея многомерности пространства вызывала скепсис, высмеивалась, но теперь признаётся многими авторитетными учёными. Значение этой теории заключается в том, что она способна объединять все известные физические феномены в простую конструкцию и привести учёных к так называемой теории всего. Однако серьёзной и доступной литературы для неспециалистов почти нет. Этот пробел и восполняет Митио Каку, объясняя с научной точки зрения и происхождение Земли, и существование параллельных вселенных, и путешествия во времени, и многие другие кажущиеся фантастическими явления.

Мичио Каку

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука