Можай

В первом «трицере» обстановка поначалу была более оживленной. Рыжий Илис в начале пути буквально засыпал Шерлока и Уира вопросами о том, что происходило в Межзвездном Союзе все те пять лет, в которые превратились для танкистов несколько часов, проведенных ими под сводами Пузыря. Нагрузившись информацией, Илис принялся что-то задумчиво насвистывать. А Дарат, помолчав, заявил, что пока находит в случившемся лишь один положительный момент: стаж их воинской службы почти мгновенно значительно увеличился, и им положены новые звания и оклады. Плюс надбавки за длительное пребывание на задании. И прочее. Но и этот момент пока может считаться положительным только условно, добавил Дарат. Потому что Министерство обороны ничего об этом не знает. И вряд ли узнает, если хоть кому-нибудь не удастся выбраться отсюда. Или если не восстановится дальсвязь.

Километров через пять езды по местности, становившейся все сильнее пересеченной, выяснилось, что впереди все-таки скорее холмы, чем горы. То есть возвышенности с более-менее пологими склонами, кое-где покрытыми травой, высотой не более ста пятидесяти — двухсот метров. Правда, то тут, то там виднелись отвесные каменные стены, змеились то ли расселины, то ли овраги, а островки невысоких корявых деревьев сменялись нагромождениями каменных глыб. Но все-таки на горы эти складки рельефа никак не тянули.

— Лезем туда? — сбавив ход и обернувшись к Тумбергу, спросил Дарат.

— Да, — сказал Шерлок. — Выбирайте путь поровнее, и наверх. Посмотрим оттуда на окрестности. Может, какой-нибудь дымок увидим.

— А заднему лучше бы другой дорогой, — кивнул Обер в сторону кормы. — На всякий случай.

Тумберг поднял брови:

— Вы считаете, что здесь может быть кто-то, способный справиться с танками?

— А что, помню и таких, — сказал Обер. — Причем справлялись без всяких противотанковых железяк.

Шерлок пощипал усики, шаря взглядом по экрану, где медленно приближался склон, и кивнул:

— Принимается. Дарат, скомандуйте своим, чтобы не за нами шли, а в сторонке.

Командир экипажа побубнил в рацию и, еще снизив скорость, повернул танк налево, градусов на шестьдесят, туда, где между камней и деревьев было достаточно свободного места. Машина накренилась, но уверенно пошла на подъем, широкими траками вдавливая в землю подсохшую траву. На одном из экранов кругового обзора было видно, что второй «трицер», тоже сбросив ход, пошел в другую сторону, взбираясь на склон по диагонали.

Тумберг подался к Оберу и негромко спросил:

— Помните — в смысле, памятью предков? Или сами такое видели?

— Памятью предков, — сказал пандигий. — Только у иргариев не танки были, а другие машины. Но не менее впечатляющие. Да что там не менее… Такого и в фильмах не увидишь. Но мои предки умели делать кое-что такое, чего никогда не сумею сделать я. При всем моем старании.

— Я заглядывал в ваш дом, в Дангобере… — вид у Шерлока был немного виноватый. — Вы почему-то дверь не заперли, хотя отправились не в ваш «Нико-бар» по соседству, а на Лабею… И увидел там голограмму…

— У меня в доме нет ничего ценного, — улыбнулся пандигий. — А если кто-то что-то и заберет, значит, ему нужнее. Но у нас в поселке так не принято. А голограмма… Это один из моих предков, я еще в юности вспомнил его портрет. И решил воссоздать. Мы похожи, да?

— Очень похожи, — кивнул Тумберг. — А об этой эмблеме, ромбе со стрелками, вам что-нибудь известно?

— Это символ пандигиев, — пояснил Обер. — Кажется, очень древний. Не государственный герб, а именно символ. Но почему он именно такой, не знаю.