Может быть, однажды

– Здесь американский футбол, наверное, не называют «американским», как вы думаете? – спрашивает он, показывая на телеэкран поверх подноса с мини-бургерами, которые здесь называют «слайдеры». – Здесь это просто «футбол». Вот ужас-то… но у них хотя бы защита есть. Мне в школе приходилось играть в регби – как я ненавидел эту игру! Бегать, впрочем, стал быстрее, надо же было уворачиваться от громил, которые неслись на меня, чтобы сбить с ног…

Мы с Белиндой насмешливо переглядываемся, слушая Майкла, как усталые родители после трудного дня.

– Потерпим, – вздыхает Белинда, похлопывая Майкла по плечу, – скоро малыш отправится баиньки.

– Нет, ни за что! – отвечает он и тут же притворно обмякает на стуле и утыкается головой в барную стойку.

Выпрямившись, Майкл улыбается своей шутке и спрашивает:

– Ну что, мудрые старейшины, куда дальше? Мы же не просто поразвлечься сюда прикатили? Хотя мне нравится и просто развлекаться. Я вам рассказывал, что встретил у дверей очень интересного человека? Он говорит, что только что с Райкерса! Это такой остров! Представляете? Интересно, что там происходит? Может, снимают телешоу? Или на том острове разбиваются самолеты? Или там секретная лаборатория, где сумасшедший ученый скрещивает людей и гиппопотамов?

– Там тюрьма, – бесстрастно сообщает Белинда.

– Ой… ну ладно. Все равно – очень интересное место, наверное. И немного странное. Неважно. Что у нас дальше?

– Полагаю, нет смысла бродить по улицам одного из самых огромных городов на планете, и потому я предлагаю отыскать Дженнифер и Клару. Мы знаем их имена и название колледжа, в который они устроились, – вот завтра и попробуем с ними связаться, – пространно отвечаю я.

– Ты ведь могла бы связаться с ними из Англии, разве нет? – склонив голову набок, интересуется Белинда.

– Могла бы, – прикусив губу, киваю я. – Но… не стала. У меня были на то причины.

– Какие?

– Например… Просто мне не хотелось все заканчивать. Не хотелось услышать, что он счастливо женат и завел молочную ферму в Висконсине, а потом решать – лететь в Америку или нет. Я не хотела узнать, что девушки понятия не имеют, где Джо, – тогда поездка в Штаты показалась бы бессмысленной. Я не хотела такого конца истории.

Задумчиво выслушав меня, Белинда кивает.

– Нет никаких гарантий, что Дженнифер и Клара до сих пор в том же колледже, – добавляя возможные варианты развития событий, подхватывает она, – или что они поддерживают отношения с Джо.

– Знаю, – коротко бросаю я. Усталость не скроешь. – Но больше нам обратиться не к кому. С самого начала у нас было не слишком много информации, мы шли по едва заметному следу, поговорили со столькими людьми, складывая кусочки мозаики. Остается и здесь надеяться на тот же трюк.

Белинда снова кивает и переводит пристальный взгляд на экран, где мужчины в красном и синем бьют битами по мячику – ее глаза сужаются, будто бы оценивая инопланетные формы жизни.

– Понимаю. Ты права. А я просто устала. Мы проделали большой путь, чего мне и в голову бы не пришло предположить в тот день, когда ты вошла ко мне в контору. Ты молодец, Бейби Спайс.

Улыбнувшись, я делаю вид, что не заметила старого прозвища. Белинда не хочет меня задеть – она и правда не понимает, почему, услышав это имя, я снова чувствую себя маленькой, наивной и бесполезной, какой изо всех сил стараюсь не быть.

Все, что рассказали нам в последнее время о Джо разные люди, лишний раз подтвердило – он удивительный человек, каким я всегда его и считала, что бы и когда бы между нами ни произошло и каким бы ни было наше будущее.

А я? Обо мне такого не скажешь. Я всегда считала, что сдалась слишком быстро. Сделала вид, что обо всем забыла, потому что так велели родители. Я знаю причины своих поступков. Мне было больно, я страдала и мучилась. Мне нужно было за что-то зацепиться, и родители окружили меня заботой и вниманием. И все же я не могу думать о себе без отвращения. И не только потому, что позволила Джо уйти из моей жизни, но и из-за всего, что ему пришлось потом пережить. Одному, без меня. Мы с ним потеряли дочь – однако он потерял и все остальное.

Жизнь никогда его не баловала – заботу он впервые ощутил, только когда мы с ним стали жить вместе, когда появилась Грейси, а потом он в одночасье лишился всего. И при мысли об этом тоска пробирает меня до костей.

Белинда явно вымоталась, Майкл держится на голом энтузиазме, а я едва не падаю со стула от усталости и мысленного самобичевания.

Открыв рюкзачок, я достаю конверт, о котором вдруг вспомнила – на этот раз сиреневый, с надписью «Прочитай меня, когда захочешь посмеяться». Распечатав симпатичный прямоугольник, я улыбаюсь, едва взглянув на содержимое.

– Тук-тук, – читаю я, глядя на Белинду и Майкла, и не отвожу взгляда, пока они неохотно не отвечают:

– Кто там?

– Корова.

– Корова – где?

– Корова мууууу!

Это была самая первая шутка, которую запомнила Грейси. Она смеялась до слез и подшучивала над всеми, кто отвечал на ее задорное «тук-тук!».