Можно ли доверять Евангелиям?

Также следует отметить, насколько притчи Иисуса органично вписываются в контекст времени, в котором они были созданы. Например, раввин Йоханан бен Заккай, живший в середине первого века, рассказал притчу о царе, который пригласил на пир слуг, некоторые из которых были мудрыми, а другие глупыми. Последние не надели подходящую одежду, что вызвало гнев царя[119]. Ключевые элементы этой истории содержатся в двух разных притчах Иисуса (Матфея 22:1-14; 25:1-13). Исследуя притчи Иисуса, можно заметить, что они часто включают традиционные еврейские темы, которые затем переосмысливаются, чтобы сделать собственные, порой неожиданные, умозаключения. Следовательно, эти мотивы, скорее всего, отражают палестинский иудаизм времен Иисуса, а не поздний контекст церкви, который сформировался спустя десятилетия после ее появления и стал менее ориентированным на иудаизм из-за преобладания язычников.

Сын Человеческий

Мы уже видели, что Евангелия предлагают интересные схемы именования, в которых главный герой, как правило, называется Иисусом в авторском слове и Иисусом с уточняющим словом в прямой речи персонажей. Однако в этой схеме также присутствует третий уровень, а именно самообозначение Иисуса как «Сына Человеческого». Это наиболее часто используемое Им самообозначение, присутствующее во всех четырех Евангелиях и в пяти основных типах материалов (уникальное для Матфея[120], уникальное для Луки[121], пересекающееся в Матфее и Луке[122], в Матфее, Марке и Луке[123] и у Иоанна[124]). Примечательно, что подобно притчам, которые потеряли популярность после создания Нового Завета, такой термин, как «Сын Человеческий», стал менее распространенным среди христиан после создания Нового Завета и редко использовался для обозначения Иисуса, за исключением случаев цитирования Евангелий. Поэтому вероятнее всего материал, называющий Иисуса Сыном Человеческим, происходит из ранних источников.

Различия между Иоанном и синоптиками

Как уже отмечалось, речи Иисуса в Евангелии от Иоанна существенно отличаются от Его речей в синоптических Евангелиях. У Иоанна нет притчей, но зато присутствуют ряд выдающихся изречений, таких как «Я есмь», которые не имеют очевидных параллелей в синоптиках. Темы затрагиваются с совершенно разной частотой, и весь стиль повествования кажется несхожим. Это может привести к мнению, что портрет Иисуса, нарисованный Иоанном и синоптиками, нельзя считать истинным.

Однако некоторые данные позволяют предположить, что и Иоанн, и синоптики временами опираются на более широкий общий материал, который мог бы быть частью общей памяти. Например:

1. У Иоанна содержатся фрагменты, в которых Иисус говорит о Своих отношениях с Богом как об отношениях между Отцом и Сыном, и описывает близость этих отношений глаголом «знать» (напр., Иоанна 10:15; 17:25). Хотя такого рода язык обычно не имеет аналогов в синоптических Евангелиях, есть исключение в Матфея 11:25–27, где собраны вместе ряд тем, которые обычно ассоциируются с Иоанном. Появление подобного материала у Матфея можно объяснить тем, что Иисус действительно использовал такой язык, а отсутствие такого материала у Марка и Луки скорее связано с выбором изложения.

2. Как отмечалось ранее, как у синоптиков, так и у Иоанна Иисус называет Себя «Сыном Человеческим». По общему мнению, синоптики частично заимствовали это выражение из ветхозаветного текста Даниила 7:13–14, где описывается некто, «подобный сыну человеческому», который подошел «с облаками небесными» к фигуре, изображенной как Бог, сидящий на Своем троне. Этот человек, подобный сыну человеческому, получает власть или господство и вечное царство. Когда мы рассматриваем высказывания о Сыне Человеческом в синоптических Евангелиях, мы видим, как минимум, две повторяющиеся темы из Даниила 7: (а) Его пришествие (иногда связанное с облаками, например, Марка 14:62) и (б) Его власть (например, Марка 2:10, 28). Бенджамин Рейнольдс показал, что эти же темы, но более опосредованно, присутствуют в некоторых случаях употреблениях этого термина в Евангелии от Иоанна[125]. Это подтверждает идею об общем источнике, скорее всего, в форме общего оратора, благодаря которому эти темы появились как у синоптиков, так и у Иоанна.