Читаем Мстислав Удалой. За правое дело полностью

Тогда Большое Гнездо прислал письмо Удатному, в коем говорилось: «Ты ми еси сын, а яз тобе отець; пусти Святослава с мужи, и всё, еже заседел, исправи; яз гость пускаю и товар». То есть формально Мстислав признавал Всеволода старшим, а северный князь, сделав хорошую мину при плохой игре, признавал, в свою очередь, утрату Новгорода. А что оставалось делать? Не затевать же полноценную войну против всей новгородской общины, когда Рязанщину покорить не удалось?

В общем, переворот против Всеволода Большое Гнездо завершился успешно и прошел безнаказанным.

Так в Новгороде вокняжился выходец из смоленских князей – Мстислав Удатный (1209–1214, 1215–1218), сын Мстислава Ростиславича, правнук Мстислава Великого, племянник «буй Рюрика». Это усилило потенциал смолян. Опять под их контролем находился почти весь торговый путь «из варяг в греки».

Первым Удатный совершил поездку в Торжок, заглянул в Торопец, оттуда – в Великие Луки и возвратился, объехав часть своих владений, в Новгород. Он укреплял власть.

* * *

В это время удивительные события происходили на юге. И Мстислав Старый, и Мстислав Удатный за ними тоже следили.

Мы оставили «буй Рюрика» изгнанным в Овруч в 1207 году. Тогда же и Мстислав Мстиславич покинул Поднепровье.

Но изгнание продолжалось недолго. Всеволод Чермный управлял плохо, а «буй Рюрик» сумел склонить на свою сторону часть киевлян. Трудно понять, в чем заключалось недовольство Чермным и черниговцами. Может быть, они стали грабить киевлян? Да еще позволили делать это же каракалпакам? А начали грабежи с купцов, чем парализовали торговлю? Только это может объяснить столь внезапный перепад настроения у киевлян. Мог прекратится подвоз припасов, а люди, которые кормились вокруг торговли, базаров и связанного с этим ремесла, потеряли работу. Тогда показалось, что «буй Рюрик» хоть немного, да лучше черниговцев с торками.

Князь напал на Киев изгоном и выгнал Всеволода Чермного. Тот переправился на левый берег Днепра и побитой собакой вернулся в Чернигов. Княжеские распри на юге обрели черты какого-то балагана, хотя Рюрик правильно выбрал время. Грозный северный сосед – Всеволод Большое Гнездо – воевал с Рязанью. Вмешаться в дела южных князей он не мог. Какие там южные князья, коли даже с Новгородом едва управляется!

Рюрик (1207–1210) в очередной раз объединил Киевщину и вокняжился в «матери городов русских». Смолянам это пришлось на руку. Они сумели наладить торговлю по Днепру, так что хорошо стало всем, кто кормился вдоль пути «из варяг в греки»: и новгородцам, и киевлянам, и тем же смоленским жителям.

Через некоторое время смоляне устроили еще одну комбинацию: Чермный вошел в Киев (1210–1212), а «буй Рюрик» – в Чернигов (1210–1212). Этот компромисс ненадолго, но укрепил стабильность в регионе, тем более что в какой-то мере повторилась ситуация с отцом Чермного – Святославом («синее вино»). Всеволод Святославич сидел в Киеве, а вокруг него правили смоленские князья в Овруче, Вышгороде и т. д. С другой стороне, та же ситуация была в Чернигове: «буй Рюрик» сидел в столице, а окрестными волостями правили князья из династии Ольговичей.

<p>2. Дела партийные</p>

Конечно, в первое время своего княжения в Новгороде тридцатичетырехлетний Мстислав Удатный присматривался к новым партнерам, встречался с влиятельными людьми, соображал, кто к какой партии принадлежит, – в общем, выстраивал отношения.

Замечания о партиях – не модернизация. Собственно, политические группировки существуют в государствах всегда. В том числе и в городах-государствах, разумеется. Допустим, в полисах Древней Эллады мы встречаем олигархов и демократов. Т. Моммзен полагал, что в Древнем Риме существовали их аналоги – партии оптиматов и популяров. В прошлом веке многие историки Античности усомнились в этом и предпочитали говорить о «партии Помпея», «партии Цезаря», «партии Гракхов» и т. д. Пусть так. Но это не отменяет существования политических группировок в обществе.

Разумеется, такие группировки были и в Древней Руси. Это могла быть «партия Рюрика» или «партия Всеволода Чермного» в Киеве, если говорить о политической борьбе между князьями. Л.Н. Гумилев полагает, что в XI веке существовали партии с условным названием «западная», «греческая» и «русская». Автор этих строк в биографии Даниила Галицкого тоже писал о наличии условной «западной» и «русской» партий на Волыни.

Перейти на страницу:

Все книги серии Неведомая Русь

Неизвестная история русского народа. Тайна Графенштайнской надписи
Неизвестная история русского народа. Тайна Графенштайнской надписи

История наших предков до IX века от Рождества Христова долго оставалась загадкой, «белым пятном», объектом домыслов и подчас фантастических теорий. Известный писатель Андрей Воронцов, основываясь на новейших открытиях в археологии, антропологии, генетике и лингвистике, пытается ее реконструировать. В книге речь идет о найденном в 1977 г. в австрийском городке Графенштайн камне с фрагментами надписи II в. н. э., которая принадлежала норикам. Норики же, по свидетельству Нестора-летописца в «Повести временных лет», были прямыми предками восточных славян, причем, как выясняется, весьма древними. Согласно историкам Древнего Рима, норики существовали как минимум за тысячу лет до того, как славяне, по версии господствующей в Европе «немецкой исторической школы», появились на континенте. А атестинская (палеовенетская) культура, к которой принадлежали норики, древнее Норика еще на 500 лет. Книга А. Воронцова доказывает прямую преемственность между древнерусской и палеовенетской культурами.

Андрей Венедиктович Воронцов

История / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука
Загадки римской генеалогии Рюриковичей
Загадки римской генеалогии Рюриковичей

Книга «Загадки римской генеалогии Рюриковичей» посвящена знаменитой легенде о происхождении Рюрика от мифического Пруса, родственника древнеримского императора Августа. Несмотря на явную искусственность самой генеалогии, в основе ее лежат отголоски преданий о былом нахождении русов на севере современной Польши и границе с Пруссией, что подтверждается целым рядом независимых источников. Данная легенда дает ключ, с помощью которого мы можем не только узнать о взаимоотношении русов с готами, ругами и вандалами во время Велмого переселения народов, но и определить, где находилась изначальная прародина наших предков и как именно возникло само название нашего народа. Книга предназначена как историкам, так и широкому кругу читателей, интересующихся вопросом происхождения своего народа.

Михаил Леонидович Серяков

История / Образование и наука
Повести исконных лет. Русь до Рюрика
Повести исконных лет. Русь до Рюрика

Известный исследователь, историк Александр Пересвет в своей новой книге, в форме летописного повествования, прослеживает историю от появления первых русов в Восточной Европе до нападения князя Святослава на Хаэарию и Византию. Рассказ ведётся от имени личного духовника великой княгини Ольги, болгарского клирика, который описывает, как рождалась и развивалась Русь изначальная. Он прослеживает её историю: строительство первыми русами города Ладоги, появление нескольких русских «протогосударств», борьбу между ними — и, наконец, укрепление и возвеличение среди них Руси Киевской.Взору читателя открывается захватывающая панорама ранее не известной, но исторически и научно достоверной предыстории Российского государства. В книге предстают известные и малоизвестные исторические персонажи, войны и походы, подвиги и провалы, политические акты и религиозные деяния далекого прошлого.

Александр Анатольевич Пересвет , Александр Пересвет

История / Образование и наука

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное