Читаем Мстислав Удалой. За правое дело полностью

Изложенные события галицко-волынский летописец разбил на несколько лет, что не укладывается в традиционную хронологию. Например, поход Фили датирован 1219 годом, если переводить русскую дату от сотворения мира в европейскую – от Рождества Христова. Сдвиг в четыре года, который был в начале Галицко-Волынской летописи, дает нам дату 1224 год, что абсурдно: уже в 1223 году пришли монголы, а в летописи о них говорится гораздо позже. Поэтому следует отказаться от буквального следования летописным датировкам и группировать события по внутренней логике. Она же подсказывает, что искомые три-четыре года летописец пропустил раньше, когда Даниил вроде бы получил передышку после того, как занял Владимир-Волынский. Теперь, вопреки данным летописи, передышки не было: события сменялись быстро.

Дошли слухи, что Мстислав Удатный собрал половецкое войско в степи. По нашему мнению, это как раз плата половцев за его участие в битве против турок-сельджуков в Крыму. Пускай союзники потерпели поражение – долг превыше всего. С точки зрения половцев, нужно собраться и помочь друзьям. Для степняка и русича это – святое. Русские помогли куманам, теперь очередь куманов поддержать русского друга.

Удатный наверняка сказал, что еще попытает счастья в битвах с турками в Крыму. Но сперва нужно освободить Галичину! Котян и другие ханы признали эти доводы справедливыми. Удатный умел убеждать.

Никто не знал еще, что турки вскоре уберутся из Крыма, а с востока нагрянет более страшный противник – монголы.

И вот Удатный собирает войска против венгров.

Пришли к Мстиславу Мстиславичу киевляне, половцы и, конечно, подкрепления из Берлада. Даниил Волынский тоже, в свою очередь, должен был соединиться с тестем и идти на Галич. Пользуясь терминами современной стратегии, войска союзников обязаны были нанести концентрический удар. Поняв это, малопольский Лешек Белый собрал войско и выступил на Волынь, дабы ударить в спину союзникам. Заодно он призвал своего брата Конрада Мазовецкого, но тот помочь толком не мог, ибо отбивал набеги литовцев. Больше того, Конрад приехал мирить Лешека и Даниила. Во время переговоров мазовецкий князь неожиданно поссорился с родным братом и принял сторону волынян, рекомендовав Даниилу воздержаться от личной встречи с Лешеком, чтобы не попасть к ляхам в плен. Из этой не вполне внятной фразы летописца следует, что Лешек задумал устроить засаду и пленить или убить Даниила, как это удалось сделать с его отцом. Даниил, предупрежденный Конрадом, укрепился в своих городах и стал ждать развития событий.

На него должен был напасть с одной стороны Лешек, а с другой – «прегордый Филя». Но оба удара не состоялись. Лешек отступил. Причиной мог стать опять же набег литвы. Видно, из-за него поссорились малопольский и мазовецкий князья. Конрад настаивал, чтобы Лешек оставил в покое Волынь и защитил польские земли от литовцев. Лешек отказался. Тогда Конрад предупредил Даниила, чтобы тот не ездил на переговоры. Это означало войну с волынянами. Лешек был к ней не готов, а потому ушел. Литовцы добрались до его владений, и малопольский правитель повернул против них. В результате этих маневров «прегордый Филя» в своем Галиче остался один. Он не решился идти на Владимир-Волынский, потому что с востока на выручку Даниилу выступил Мстислав Удатный. Узнав об этом, часть галичан покинула Филю и разбежалась по домам. Гоняться за ними было некогда: прежде следовало покончить с Удатным.

О его движении ничего толком не знали. Между тем Мстислав Мстиславич совершил блестящий маневр, отрезав «надменного Филю» от Галича. Помогли половцы. Их полк напал на галицко-венгерско-польскую армию Фили. Кочевники принялись обстреливать врага, кружили, отступали и уничтожили нескольких знатных людей. «Прегордый Филя» рассвирепел, кинулся на неприятеля, половцы отошли и на другой день вывели врага прямиком на армию Мстислава Удатного. Произошел бой, но русские имели преимущество. Они использовали половцев в качестве стрелков, которые обходили неприятеля и держали его в постоянном изнурении. Затем последовал натиск тяжелой дружинной конницы, облаченной в кольчуги. Галичане составляли передовой полк, по которому ударили волынцы, находившиеся в войске Удатного. Под этим натиском галицкая рать Судислава Ильича, вступившая в бой с противником, дрогнула. Сам боярин сдался Удатному в плен. После этого венгры и поляки были разгромлены в Восточной Галиции и отступили. «Прегордый Филя» тоже капитулировал, схваченный русским дружинником, а Мстислав подошел к Галичу.

Перейти на страницу:

Все книги серии Неведомая Русь

Неизвестная история русского народа. Тайна Графенштайнской надписи
Неизвестная история русского народа. Тайна Графенштайнской надписи

История наших предков до IX века от Рождества Христова долго оставалась загадкой, «белым пятном», объектом домыслов и подчас фантастических теорий. Известный писатель Андрей Воронцов, основываясь на новейших открытиях в археологии, антропологии, генетике и лингвистике, пытается ее реконструировать. В книге речь идет о найденном в 1977 г. в австрийском городке Графенштайн камне с фрагментами надписи II в. н. э., которая принадлежала норикам. Норики же, по свидетельству Нестора-летописца в «Повести временных лет», были прямыми предками восточных славян, причем, как выясняется, весьма древними. Согласно историкам Древнего Рима, норики существовали как минимум за тысячу лет до того, как славяне, по версии господствующей в Европе «немецкой исторической школы», появились на континенте. А атестинская (палеовенетская) культура, к которой принадлежали норики, древнее Норика еще на 500 лет. Книга А. Воронцова доказывает прямую преемственность между древнерусской и палеовенетской культурами.

Андрей Венедиктович Воронцов

История / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука
Загадки римской генеалогии Рюриковичей
Загадки римской генеалогии Рюриковичей

Книга «Загадки римской генеалогии Рюриковичей» посвящена знаменитой легенде о происхождении Рюрика от мифического Пруса, родственника древнеримского императора Августа. Несмотря на явную искусственность самой генеалогии, в основе ее лежат отголоски преданий о былом нахождении русов на севере современной Польши и границе с Пруссией, что подтверждается целым рядом независимых источников. Данная легенда дает ключ, с помощью которого мы можем не только узнать о взаимоотношении русов с готами, ругами и вандалами во время Велмого переселения народов, но и определить, где находилась изначальная прародина наших предков и как именно возникло само название нашего народа. Книга предназначена как историкам, так и широкому кругу читателей, интересующихся вопросом происхождения своего народа.

Михаил Леонидович Серяков

История / Образование и наука
Повести исконных лет. Русь до Рюрика
Повести исконных лет. Русь до Рюрика

Известный исследователь, историк Александр Пересвет в своей новой книге, в форме летописного повествования, прослеживает историю от появления первых русов в Восточной Европе до нападения князя Святослава на Хаэарию и Византию. Рассказ ведётся от имени личного духовника великой княгини Ольги, болгарского клирика, который описывает, как рождалась и развивалась Русь изначальная. Он прослеживает её историю: строительство первыми русами города Ладоги, появление нескольких русских «протогосударств», борьбу между ними — и, наконец, укрепление и возвеличение среди них Руси Киевской.Взору читателя открывается захватывающая панорама ранее не известной, но исторически и научно достоверной предыстории Российского государства. В книге предстают известные и малоизвестные исторические персонажи, войны и походы, подвиги и провалы, политические акты и религиозные деяния далекого прошлого.

Александр Анатольевич Пересвет , Александр Пересвет

История / Образование и наука

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное