Мучения Минти Мэлоун

Двери открылись. И там, в лифте, стоял Хью Грант. Мы вытаращились на него. Он взглянул на нас. Потом улыбнулся, немного застенчиво, и произнес:

— Доброе утро.

— Доброе утро, — проблеяла я, и мы вошли в лифт. Я покосилась на Эмбер. Сестрица пялилась в потолок. Лицо у нее было помидорного цвета. И она как-то необычно притихла и молчала все время, пока мы ехали до первого этажа.

— Ты же говорила, что не боишься беседовать со звездами? — прошептала я ей на ухо, когда Хью Грант скрылся с горизонта.

— Мне нужно немного привыкнуть, — нашлась она. — Вот и все. Виновата разница во времени. Я никак не приду в норму. Но меня совершенно не смущают знаменитости. Господи! — Она издала сдавленный стон, будто ее ударили в солнечное сплетение.

— Что? Что такое?

— Смотри… — прошипела она. — Там у стойки! Я оглянулась. У стойки стоял очень высокий темноволосый красавец в очках с проволочной оправой.

— Это же Оскар Шиндлер, — ахнула Эмбер. — Не пялься, Минти! — яростно зашептала она. — Это невежливо.

— Кто еще пялится. Это ты пялишься. Это Лайам Нисон. Ладно. Пошли. В холле отеля красовалась роскошная композиция из тигровых лилий. Шикарно одетые гости фланировали по мраморному полу или, восседая на мягких диванах, вели переговоры. Миновав батальон швейцаров у парадного входа, мы очутились на Доэни-драйв. Скажу сразу: я страдаю географическим кретинизмом, вообще не ориентируюсь на местности, но с готовностью признаю необъятные глубины своей картографической некомпетентности. Эмбер — другое дело. У нее дар. Она читает карту с той же легкостью, с какой глотает книги. Моментально разбирается, где север, где юг и куда нам надо идти.

— О'кей, четыре квартала в эту сторону, — уверенно скомандовала она. — Потом повернем направо, и еще шесть кварталов до «Барниз». Прогуляемся, заодно и сориентируемся.

Мы не спеша, шагали по Беверли-Хиллз под палящим солнцем. Небо было удивительно голубым, а тротуары до того белыми, что слепили глаза. По обе стороны дороги стояли гасиенды в испанском стиле и миниатюрные особнячки а-ля тюрок с безупречно подстриженными лужайками.

— Невероятно, — в изумлении пробормотала Эмбер.

— Ты заметила? — произнесла я спустя какое-то время. — Кроме нас, пешеходов нет. Жуть какая-то. — На тротуарах было безлюдно, как на затонувшем корабле.

— В Лос-Анджелесе у всех машины, — объяснила Эмбер. — Город был построен для автомобилей. Жители Лос-Анджелеса так любят свои машины, что даже из спальни в ванную добираются на колесах.

Через двадцать минут мы были у входа в супермаркет «Барниз» и бросились выбирать шмотки с жадностью вампиров, попавших в центр переливания крови.

— Какая прелесть, — проворковала Эмбер, разглядывая чудесные бархатные шарфики.

— Могу я ответить на ваши вопросы? — поинтересовалась продавщица, устремившаяся к нам с той же целеустремленностью, с какой ястреб бросается на кролика. — Могу я ответить на ваши вопросы? — доброжелательно повторила она.

— Вопросы? — я была сбита с толку. О чем это она?

— Да. Вопросы. — Ага. Понятно. Так в Лос-Анджелесе говорят вместо: «Могу я вам чем-нибудь помочь?». — Могу я ответить на ваши вопросы? — не сдавалась продавщица.

— У меня есть парочка вопросов. Вы верите в Бога? — насмешливо напустилась на нее Эмбер. — И еще, как скоро человек сможет путешествовать в космосе? И где здесь лифт?

— Мы должны вести себя прилично, — выговаривала я, когда мы выходили из магазина. — Американцы — очень вежливые, обходительные люди. Нельзя так над ними подшучивать. Это грубо.

— Минти, не тебе учить меня вежливости. Если бы ты кое-кому не нагрубила, нас бы сейчас здесь не было! — Это точно.

Поднявшись на лифте на пятый этаж, мы оказались в кафе «Гринграсс». Заняли столик снаружи, откуда открывался ошеломляющий вид, и навострили уши, потягивая шоколадные фраппучино. Эмбер была права: лучшего начала наших поисков и не придумать. Воздух так и гудел от новостей шоу-бизнеса:

— Кевин никогда этого не купит…

— Не меньше восьми миллионов…

— Друг Калисты…

— Потрясающий сценарий…

— Он не ПМС…

— Он не ПМС? — шепотом переспросила я. — Что это значит?

— Перспективный молодой сценарист, — с умным видом пояснила она, размахивая у меня перед носом номером «Голливуд рипортер». — А ты что подумала? Предменструальный синдром? — съехидничала она. Да уж. Куда мне до Эмбер. Я оглянулась. Посетители кафе благоухали райскими ароматами. И были одеты с небрежной, роскошной элегантностью, какую встретишь только в Каннах или Ницце. Прада и Донна Каран. Гуччи и Луи Вюиттон. Подтянутые, загорелые тела, только что из спортивного зала или центра красоты. Идеальные скулы и веки. Мы будто оказались на другой планете.

— О боже! — театрально воскликнула Эмбер, «нечаянно» уронив солнечные очки под ноги мужчине средних лет, который сидел за соседним столиком. Он вежливо поднял очки, протянул их Эмбер и уже через тридцать секунд знал все о цели нашего визита.

— Вы не могли бы посоветовать, как найти нашего друга? — мурлыкала Эмбер. Ее неземное обаяние не оставило равнодушным нашего нового знакомца, которого звали Майкл, и он был только рад помочь.