Мученики науки

Успхъ Лемери объясняется весьма легко. До него въ химіи царилъ загадочный и варварскій языкъ, затемнявшій науку; проповдывались самыя невроятныя нелпости подъ покровительствомъ таинственнаго мрака, которымъ он были окружены. «Лемери первый, — говоритъ Фонтенель, — очистилъ химію отъ всего, что было въ ней дйствительно темнаго и что было нарочно затемнено. Онъ свелъ ее къ наиболе простымъ и яснымъ понятіямъ и вывелъ изъ употребленія ни къ чему не ведущую туманную фразеологію, не дававшую возможности надяться на полученіе отъ химіи того, что она могла и была въ состояніи исполнить. Вотъ въ чемъ заключается вся тайна громаднаго успха Лемери[92]».

Чтобы расширить свою извстность, Лемери въ 1675 г. издалъ въ свтъ свой «Курсъ Химіи», изданія котораго повторялись изъ года въ годъ и пріобрли огромную славу. «Эта книга въ теченіи слишкомъ ста лтъ была авторитетомъ въ химіи. Выдержавшая двадцать изданій во Франціи, переведенная на большую часть современныхъ языковъ, она стала обязательнымъ кодексомъ и руководствомъ для химиковъ XVIII столтія, — и даже посл возрожденія науки, посл знаменитой реформы въ химіи, отмтившей конецъ этой эпохи, еще долгое время въ книг Лемери искали указаній химическихъ процессовъ и имющихъ практическое значеніе частностей, которыхъ въ другомъ мст нигд нельзя было найти и которыя цнились высоко за ихъ ясность, точность и врность[93]».

Слава Лемери, котораго уже прозвали великимъ, достигла своего апогея. Слава его никмъ не оспаривалась, а аптека давала ему богатыя средства къ жизни. Но такое благополучіе продолжалось не долго: какіе-нибудь десять лтъ.

«Перенеситесь на десять лтъ впередъ — говоритъ М. Дюма[94] и вы увидите улицу Галяндъ пустою. Лемери исчезъ; его аппараты проданы или уничтожены. Исчезъ всякій признакъ прежняго оживленія; не стало прежняго блеска; даже слава не спасла отъ наказанія за непростительное преступленіе: Лемери былъ протестантъ!» Вынужденный, въ 1681 году, оставить занятія аптекой и свою профессорскую дятельность, онъ удалился въ Англію. Но сндаемый тоской по родин, въ 1683 году, онъ снова вернулся во Францію. Здсь, лишенный за свои религіозныя убжденія возможности продолжать прежнія занятія аптекаря и преподавателя, онъ сдлался медикомъ, что было для него единственнымъ исходомъ, но что однако спасло его не на долго. Въ 1685 году послдовала отмна Нантскаго эдикта; врачебная дятельность была запрещена протестантамъ, — и вотъ въ сорокъ лтъ, безъ всякихъ средствъ къ существованію, Лемери очутился въ безъисходномъ положеніи, обремененный семьей, которой еще такъ недавно судьба сулила завидную будущность.

Удрученный нуждой, Лемери, вмст съ семьей, перешелъ въ католичество; съ этихъ поръ жизнь его стала спокойне. Онъ былъ принятъ въ академію наукъ членомъ-сотрудникомъ, издалъ въ свтъ изслдованіе о сюрьм и готовился къ новымъ работамъ, когда его поразилъ параличъ. Посл одного изъ ударовъ, онъ умеръ въ 1715 году. «Почти вся Европа училась у него химіи — говоритъ Фонтенель. — Этотъ человкъ не зналъ отдыха въ работ; онъ ничего не хотлъ знать кром камеры своихъ больныхъ, своего кабинета, лабораторіи и академіи наукъ. Лемери служилъ живымъ доказательствомъ того, что кто не теряетъ времени — всегда будетъ имть его достаточно».

Оливье-де-Серръ (род. въ 1539 г.), котораго можно назвать творцемъ агрономіи, былъ одной изъ послднихъ жертвъ отмны Нантскаго эдикта. Въ своемъ, имющемъ громадное значеніе, труд «Th'eatre de l'Agriculture», онъ далъ вполн врныя основы науки сельскаго хозяйства и заявилъ себя поборникомъ раціональной и научной земледльческой культуры; позже онъ вводитъ во Франціи производство шелка и одно это должно было-бы упрочить ему вчную благодарность потомства. Съ 1675 года имя Оливье вдругъ перестало появляться въ печати; въ немъ кальвинизмъ мшалъ успхамъ агрономіи. Прежнія льготы для протестантскихъ писателей были уничтожены и въ теченіи 120 лтъ «Th'eatre de l'Agriculture» не печатался во Франціи, гд печать стала исключительно достояніемъ католиковъ. Оливье-де-Серру подъ конецъ его жизни выпало на долю видть, какъ иностранцы отомстили его родин за несправедливое забвеніе, которому онъ подвергся со стороны своихъ согражданъ.

Читатель уже видлъ въ предъидущихъ главахъ, что основатели астрономіи въ большинств случаевъ дорого заплатили за пагубный даръ генія. Если мы остановимъ свой взглядъ на творцахъ современной химіи, то увидимъ, что и ихъ жизнь была сопряжена съ большими или меньшими непріятностями.

«Около 1773 года, — говоритъ М. Дюма — на міровой арен явились три человка, которымъ предназначено было, дать новое направленіе наук. Разница въ національности, возраст, положеніи, ум и степени геніальности не мшала имъ всмъ троимъ работать для одной и той же цли, съ одинаковымъ мужествомъ, въ одно и то-же время, но неодинаково счастливо». Это были: Шееле, Пристлей и Лавуазье.