Мудрецы. Цари. Поэты

Ходжа Насреддин!.. Шут в хирке!.. Помоги мне!.. Мой конь боится идти на мост! Мои друзья прошли и бросили меня… И брат бросает брата, и сын — отца, и палач бросает палача!.. Все предатели! Ха-ха!.. Ну и земля!.. Ну и времена!.. Времена Двенадцати Иуд! Нет верных людей!.. Ходжа, помоги мне пройти по мосту!.. Мост слабый ледяной сухой от мороза — мой конь боится!.. И я боюсь! Река внизу гибельная! Мост темный неверный!.. Адский мост!.. Тонкий, как лезвие кашмирского ножа… По такому мосту грешники в рай идут… Но мост зыбкий скользкий… И все срываются падают в реку смертную!..

— Не все срываются… Увы… — шепчу я. — Идем, я помогу тебе…

— Вначале проведи коня! Он боится… Он хочет меня сбросить!.. Он ненавидит запах анаши!.. Ха-ха!.. Святой запах! Вся наша держава провоняла кровью, вином и анашой!.. Люди хотят забыться!..

Я глажу ласкаю коня по атласным чутким переливчатым кожам его, и кожи его перестают рябить дергаться дрожать… Внемлют мне кожи… Приемлют… Успокаиваются… Расстилаются ровные…

Потом я осторожно беру коня за исфаганскую узкую уздечку и тихо влеку к мосту…

Мост узкий…

Конь узкий…

Уздечка узкая…

Жизнь узкая… Скользкая…

Река широкая…

Смерть широкая…

И конь тихо идет за мной, и мы ступаем на скользкий мост морозный легкий, и мост начинает дрожать трепетать скрипеть, и конь испуганно шало останавливается, но я тяну его за собой и треплю и глажу мву тугую податливую сладкую чеканную холеную шею его, и мы выходим на противоположный берег…

— Ходжа Насреддин, иди сюда!.. Перенеси меня на себе. У меня голова мутная скользкая от анаши… Как этот адский мост!..

И я возвращаюсь по мосту к Безносому…

И тут!.. Нет! Нет!..

Мысль какая-то далекая темная глубинная… Мелькнула, как форель в волне ледовой… Мелькнула…

— Дай я сяду на твою шею, Насреддин, и ты перенесешь меня по мосту!.. Мои новые сапоги из сагры, начищенные нутряным салом, скользят… Голова вянет от анаши… Я не могу идти… Дай твою спину или шею! Иначе — вот он! Мой верный ургутский нож! Один удар — одна смерть!.. Зачем тебе смерть, Насреддин?.. Зачем тебе нож у самого дома?..

…И я нагибаюсь… Да! покорно! но та мысль в голове как форель вьется льется ходит в волне!.. Да…

И я нагибаюсь и подставляю свою спину и шею, и он садится потный тяжкий на мою спину и шею и обхватывает меня руками и ногами, как паук вялую осеннюю муху…

…И мы идем… Идем по родному моему давнему мосту… И я тащу на себе палача…

…И пришли времена, когда каждый тащит на себе палача своего? Да?..

…А где мудрость моя?.. Где брег ее вечнозеленый?.. Где сокровенная дальняя тихая лазоревая заводь ее?.. Заводь лазоревых телят форелей ягнят?.. Где?.. Где дом мудрости моей?.. Где безымянная кибитка ее?..

И я вернулся домой… И я тащу на себе палача своего… И он пахнет анашой смрадной темной гибельной и хрипит мне на ухо…

— Священная Книга говорит, что к шее каждого человека привязана птица судьбы!.. (где птица моя? иль улетела?) В нашей стране к каждой шее привязан палач… Ха-ха…

Безносый смеется на моей спине.

— Ты мудрец, философ…

— Да, я читал Авиценну, аль-Бируни и аль-Фараби… Искал мудрость…

— Жаль, что мост краток и шея моя слаба — иначе бы я послушал тебя… Чужая шея — прекрасное место для размышлений… Палачи теперь мудрые… Палачи-философы…

— Но я не нашел мудрости в книгах… Я полюбил девушку, и ее отец бай раздавил мне нос рукояткой камчи… Тогда я понял, что мир состоит из палачей и жертв!.. И нет иных! Или ты жертва — или ты палач!.. Вот и вся мудрость!..

— Но времена меняются — и жертва становится судьей!..

— Но не в Мавераннахре!..

…Да… И я тащу своего родного палача, но мост уже кончается, и та тайная мысль, как форель, уходит в воду…

Навсегда…

А река внизу ледяная ледовая мглистая тяжкая…

Нет!.. Не могу я!.. Не могу… У самого дома… У самого родного гнезда кишлака Ходжа-Ильгара… Не могу…

Да!.. Не могу… Тащу…

Да!..

Ночь!..

Мост!..

Река!..

Палач!.. На шее… Но он сойдет — и будет свобода… И будет прямая шея…

Айя!.. И шея выпрямится выправится как помятая трава… Айя!..

И кто не носил иль не носит на шее своего родного палача?.. Айя! Айя? Уран!.. Учча! Ачча!..

Подождите потомитесь — и палач милостиво сойдет переметнется перекинется с вашей шеи на иную… да…

— Ты молодец, Ходжа Насреддин!.. Ты стал другим. Ты стал равнодушным… Ты стал нашим… Ха-ха!.. Я понял это в чайхане, когда ты не вступился за многоречивого многокрасивого чайханщика…

…Айя!.. Да что ж это?.. Зачем? Зачем? Зачем?.. Гад! Кат!.. Зачем?..

Да я ж уже у дома! у берега родного заветного! Да я ж ушел с Дороги на Тропу! да я ж безвестный безымянный дехканин! да я ж овца покорная!.. Зачем?.. У самого дома?..

Ай!.. Турсун-Мамад!.. Нерожденный несужденный сын мой! Валун среди камней!.. И ты уже убитый!.. Айя!.. Уран!..

И шампуры текут текут струятся изливаются текуче извиваются кудрявятся от крови вытекают из груди кудрявой неповинной щедрой из открытой беззащитной из груди веселой…