Мудрое сердце. Путеводитель по универсальным учениям буддийской психологии

Ты, богатейший из людей мира, провёл бесконечное время в тяжком труде и борьбе, не понимая, что уже обладаешь всем, чего ищешь.

«Лотосовая сутра»

Когда мне было восемь лет, я несколько дней пролежал с очень высокой температурой, после чего меня отвезли в больницу, почти парализованного болезнью — скорее всего, полиомиелитом. Я помню, как лежал в незнакомой палате и гадал, умру я или нет. То лето в Сент-Луисе выдалось особенно жарким, и казалось, что даже по ночам в больнице всё время что-то скрипело, трещало и пеклось, а воздух был наполнен странными запахами. Для спинномозговой пункции использовали огромную лошадиную иглу без анестезии, и это была самая ужасная боль, какую я только мог себе представить. Это была католическая больница, и меня пугали священники и монахини в чёрных рясах. Они задавали мне вопросы о молитве и исповеди, которые казались мне странными и вызывали тревогу.

Мне хотелось лишь одного: выбраться оттуда и снова, как и подобало в моём возрасте, играть со своими братьями. Когда я приподнимался, то видел через окно клочок травы. Однажды я услышал, как за окном играют дети. Как же меня манил тот единственный клочок травы! Он казался мне удивительно прекрасным. Моим величайшим желанием было пройтись по этой траве, снова начать двигаться. Наконец настал день, когда я снова был на это способен. Через какое-то время мой паралич спонтанно прошёл, и участь провести жизнь в инвалидном кресле обошла меня стороной. Когда меня наконец забрали домой, первое, что я сделал, — это взял самолёт из пробкового дерева и направился прямиком в парк на углу. Там был такой же газон, какой я видел из больничного окна, и я катался по траве, ощущая огромную радость от каждого поворота.

Нашим миром движет желание. Без сексуального желания мы бы не родились. Без непрерывного желания мы бы умерли. Мы хотим любви, связи, понимания, роста. Когда люди теряют желание жить, они прыгают с моста или глотают таблетки. Нам необходимо желание. Однако желание также является для нас серьёзным вызовом. Многие люди ошибочно считают, что буддизм осуждает желание. Однако от желания невозможно избавиться. Вместо того чтобы избавляться от желаний, буддийская психология делит их на здоровые и нездоровые. Далее она ведёт нас к свободе, превосходящей сферу желаний, и мы можем трансформировать желание в истинное изобилие.

Разумеется, достичь такой трансформации непросто. Когда, будучи молодым человеком, я отправился в лесной монастырь, я испытывал противоречивые чувства в отношении желания. Я был охвачен духом антиматериализма 1960-х. Мы с друзьями порицали американскую пластиковую культуру потребления, бесконечные попытки что-то заполучить, безжалостные рабочие графики и отупляющую рекламу. Мы думали, что были первыми, кто обнаружил потерю души в нашей культуре, хотя ещё в 1823 году Алексис де Токвиль поставил ей такой диагноз: «Я видел самых свободных людей с самым лучшим образованием в самых лучших условиях, какие только встречаются в мире; однако мне казалось, что над их головами нависали тучи, и они выглядели серьёзными и почти грустными, даже когда предавались развлечениям… поскольку они никогда не прекращали думать обо всех тех хороших вещах, которых у них ещё не было».

Однако, хотя я отрёкся от многих вещей, я знал, что желание — это не плохо. Я желал наслаждений свободной любви, хорошей музыки, путешествий и приключений. Контркультура отвергла пуританские воззрения о том, что мирские желания греховны и примитивны. Современная психология помогла освободить желание от тяжкого груза «цивилизованного» подавления. Всё это влияло на меня. Я хотел оставить некоторые свои желания — но не все — и видел вокруг себя множество людей, которые испытывали подобный конфликт.

Именно в такой головокружительной запутанности я прибыл в монастырь Аджана Чаа, известный своим строгим аскетизмом. Если уж я, представитель типа алчности, стал монахом, то должен был сыграть эту роль как следует. Я взялся за требовавшие большой отдачи монастырские практики, а потом сделал их ещё интенсивнее. Я жил в крайней простоте. Я носил старые одеяния и ел всего раз в день, не принимая никакой дополнительной пищи. Я научился наблюдать за приходящими и уходящими пышными парадами желаний, не реагируя на них. Такая жизнь казалась очищающей и освобождающей. Я больше не был охвачен желаниями — я устранил их все. Однако я постепенно осознал, что, хотя мой эксперимент многому меня научил, он был сверхкомпенсацией.