Мудрость восточной поэзии (сборник)

Бестолково состариться нам суждено.
Время нас истолчет, словно в ступе – зерно.
Для чего мы посеяли столько желаний,
Если нам урожая собрать не дано?

«Кто блажен?» – я спросил одного мудреца.

Он ответил: «Как слепы людские сердца!
Счастлив тот, кто в объятьях
своей луноликой
Ночь проводит, которой не видно конца».

Я спешил в погребок. Осветила луна

Захмелевшего старца с кувшином вина.
Я спросил: «Почему не стыдишься Аллаха?»
Он ответил: «Бог милостив, пей же – до дна!»

Тот блажен, кто избрал не ярмо, а свободу,

Кто молился закату, а также – восходу,
Кто, все ниже склоняя кувшин обливной,
Пил вино бытия, а не пресную воду.

Я откроюсь тебе: цель творения – мы.

Ненасытного разума зрение – мы.
Этот круг мироздания перстню подобен.
Лучший камень в его инкрустации – мы.

Мы – веселья источник и пожар мятежа.

Справедливости корень и коварство ножа.
Совершенство и низость, очищенье и грязь.
Мы – и чаша Джамшида, мы – и зеркала ржа.

Употребляй вовсю румяна, притиранья.

Но старость победить – напрасные
старанья.
Сто раз произнеси, что ты – источник жизни,
Но век измерен твой, как сказано в Коране.

Смешна твоя радость, а также – обида.

Ты легче пылинки из праха Джамшида,
Мгновенья короче, бесплотней надежды,
Что бледным огнем сновиденья прошита.

Помнишь малую каплю, что стала волной,

Горстку праха, что с глиной смешалась
земной?
Что приход и уход твой для мира? – Вот муха:
Прожужжала и стала сплошной тишиной.

Тот, Чью тайну скрывают лазурные дали,

Безразличен к победе моей и к печали.
Пусть я пьян от грехов, но трезвею от веры,
Что в конце Он утешит меня, как в начале.