Мудрость восточной поэзии (сборник)

Небесный Кравчий, Чьи уста окрасили рубин,
Лишь тех печалью не вскормил, кого
не возлюбил.
И только тот, кого не смыл поток Его печали,
В ковчеге Нуха, как в гробу, живет, боясь
глубин.

Есть ли польза от жизни, что прожили мы,

Погружаясь во тьму, выплывая из тьмы?
Время выжгло глаза у великих пророков,
Превратило их в пепел. Но где же дымы?

Оплеванный всеми, свой путь продолжаю

с трудом,
Сквозь хляби и сели недоброю силой ведом.
Рванулась из тела душа. Я спросил:
«Ты уходишь?»
– «А что же мне делать, – вздохнула, —
коль рушится дом?»

Наполни чашу соком лоз, пока

Рассвет над кровлей теплится слегка.
Ты говоришь, вино горчит? Ну что же,
В нем – истина. Она всегда горька…

Ты – богат и пресыщен, я – беден и наг.

Но зачем суетимся мы в поисках благ?
Оба в прах обратимся, а он, как известно,
На гробницы пойдет для других бедолаг.

Всемогущий, Ты добр и не жаждешь расплаты.

Но зачем из Эдема изгнал бунтаря Ты?
Если милость Твоя для невинных, Господь, —
У кого же прощенья искать виноватым?

Друг, пока мы здоровы и духом тверды,

Будем пить, заедая горбушкой беды.
Ибо вскоре небесная чаша, вращаясь,
Нашу жажду не скрасит и каплей воды.

Вино – рубин. Кувшин – рудник. А тело —

пиала.
Мерцает в ней твоей души подсвеченная мгла.
Хрусталь, искрящийся вином, воистину
подобен
Слезам, в которых кровь лозы багровый луч
зажгла.

За все готов платить сполна, под языком

нектар катая.
Я за один глоток вина отдам сокровища Китая.
И сто религий – за хрусталь хмельного кубка
в час рассветный.
Все так. Но есть еще печаль, что нас уносит,
не считая.

Всевышний, говорят, и сам не рад,

Что раздавал изъяны всем подряд.
Теперь Он разбивает нас о камни.
Ущербны мы. Но кто же виноват?