Муха, или Шведский брак по-русски

— Про нашу затею догадаться могут, не глупцы же, — сказала она, передавая своё платье Любе.

— Не догадаются. Они сейчас не головами думают. И в этом их несчастье. — Люба передала своё платье Вале.

И вот уже подруги поменялись цветами — Валя стала «голубой», а Люба «малиновой».

«Джентльмены» ожидали. Петя вдруг сказал:

— А если обманут? Возьмут да и выкрутят дулю в последний момент.

— М-да… — призадумался Вася. — Давай вот что: когда пойдут к амбару, проследим, полезут наверх или нет. А то действительно, знаю я этих баб. Возьмут да и сбегут втихаря. Мы на сеновал — а там их и нету.

Но всё пошло, как надо. Малиновая и голубая женские фигуры вышли из предбанника, открыли калиточку в заборе между дворами и двинулись к соседскому амбару.

— Порядок, — прошептал Петька.

— Нет, ещё не всё. Теперь следи, куда какая фигура полезет. А то знаю я этих баб. На мою лестницу должна малиновая, а на твою — голубая, секёшь?

— Секу, — прошептал Петька.

По Васиной лестнице стала подниматься фигура в малиновом, а по Петиной лестнице — фигура в голубом. Хорошо, что платья были с большими разрезами, а то ещё и не взобрались бы.

— Ху! — облегчённо выдохнули оба друга.

Теперь дамы были на сеновале — каждая в «своём секторе».

С ухающими сердцами, джентльмены в смокингах пробрались к амбару. Остановились у первой лестницы — она предназначалась для Василия.

— Ни пуха! — прошептал Василий на ухо своему замявшемуся другу, легонько подтолкнул его — Иди дальше, чего застрял? — и быстренько зачастил ногами по лестнице вверх.

Петя стал медленно прокрадываться к своей лестнице. Сердце просто выпрыгивало из груди, ужас!

«Да, Люба сегодня особенно красивая, необыкновенно… Неужели… неужели эта роскошная женщина сейчас будет в моих объятиях, покорная, уступчивая, всё позволяющая? О-о! Прямо дух захватывает! Больше двадцати лет ни одной другой женщины, кроме Вали. А разве же мне иногда не мечталось, разве ж не хотелось, разве же я не мужчина? Да я сейчас, да я сейчас!… Это её платье с неё — долой! Этот мой смокинг с меня — долой! Ух!..»

Петя нащупал свою лестницу на сеновал, сделал по ней шаг, другой наверх.

«Постойте-ка, товарищи и господа, а Валя?.. А к Вале полез этот Васька! Вот собака, он ведь своего, считай, добился. Не ради же меня он старался, а ради своего вожделения, ради своей похоти — аж дрожал, стервец. И меня подбил! Сейчас приникнет к Валентине, прижмётся к ней своим телом, начнёт её слюнявить своими губами, гладить, шарить по её телу своими лапами… своей коленкой начнёт раздвигать её ноги, а потом… потом… он этим своим, этой своей штуковиной ….будет… будет… Что?! И это он станет делать с Валей?! С моей Валюшкой?! Да ни за что!»

Петя быстро соскочил с лестницы и ринулся к другому краю амбара.

… А Василий уже блаженно мычал, закатывал глаза, страстно извивался, лёжа на своей прекрасной добыче:

— О-О-о, Валечка, Валечка!.. Как ты прекрасна… О-о, божественная, чудная, неповторимая!..

Вдруг кто-то резко дёрнул Василия за ногу. Он оторопел, на секунду замер.

— Слазь! — послышался резкий Петькин голос. — А ну слазь, падла. Слышишь?

— Да ты что! — возмутился Василий и стал торопливо — быстрей-быстрей! — двигать бёдрами. — Чего ты прилез? Я же ещё даже не…

— Вот и хорошо, что даже не! — заорал Петька. — Это тебя, возможно, спасёт! Иначе сейчас придушу гада!

Он вцепился сразу в обе Васькины ноги и резко потащил на себя. Вася очень конфузно поехал с дамы назад, цепляясь руками за саму даму. Тут «Валя», до того сохранявшая молчание, завизжала, закричала, турнула с себя ошалевшего Василия, одёрнула платье, оттолкнула Петьку.

— Милуйтесь друг с другом, козлы! — раздался её голос.

Кинулась к лестнице и быстро исчезла. Снизу раздался её гомерический хохот.

Васька и Петька замерли в потёмках одни, ошарашено хлопая глазами.

— Послушай, а кто это был? — осторожно спросил ничего не понимающий Вася. — Голос как будто…

— Это была не Валя, — тихо ответил Петька и вдруг громко закричал — Это была не Валя!

— Люба? — Василий громко застонал. — Так это была Люба? Они что, поменялись платьями? Вот это облом!

— Какой же облом, если ты губами плямкал, как свинья? — ядовито спросил Пётр.

И Пётр тоже жутко расхохотался, мотая головой в разные стороны и отдирая «бабочку» от груди:

— Вот это они нас размазали!

Потом, сидя на сеновале, два обескураженных друга слышали, как внизу удаляясь, звучал звонкий женский смех, то смеялись две чудесные, красивые женщины — Валя и Люба.

Нашим милым и взволнованным дамам совсем не хотелось расходиться по домам. Ночь была чудеснейшей. К тому же на улице неожиданно зажглись фонари. И шампанское ещё играло в крови.

— Давай к клубу прогуляемся, — предложила Валя. — Может, дискотека ещё не закончилась. Молодёжь подивим — пусть хоть посмотрят, как выглядят настоящие леди.

Смеясь и вызывающе покачивая бёдрами, они отправились в центр посёлка.

Но на клубной двери уже висел звонок, площадь перед клубом была пустынной.

— Деревня, — разочарованно протянула Люба. Склонила голову над часиками на руке. — Первый час всего.