Муравьи

Слабое место этих «танков» – неповоротливость. Этим недостатком и стоит воспользоваться. Надо всего лишь занять плотную круговую оборону. Когда машины пойдут в атаку, мы расступимся и беспрепятственно позволим им пройти. А потом, пока они будут прорываться вперед, можно будет ударить по ним с тыла. Они даже не успеют развернуться.

Или вот еще:

Все носильщики передвигают лапами одновременно, видимо, за счет того, что между ними и щелкунчиками отлажено общение с помощью усиков. Так что достаточно подпрыгнуть, перерубить щелкунчикам усики, и они уже не смогут управлять носильщиками.

Все идеи приняты к сведению. И карлики разрабатывают план действий.

СТРАДАНИЕ: Умеют ли муравьи страдать? Априори – нет. Их нервная система к этому не приспособлена. А поскольку у них отсутствует чувствительность, они не воспринимают сигнал боли. Вот почему отдельные части муравья иногда продолжают «жить», и порой довольно долго, сами по себе.

Отсутствие боли порождает целый мир новых фантастических идей: у муравьев нет ни страха, ни даже «самосознания». Энтомологи давно склонялись к мнению, что муравьи не умеют страдать, а потому их сообщество обладает удивительной сплоченностью. Это объясняет все и вместе с тем ничего. У подобной идеи есть и другая сторона: она дает нам право убивать муравьев без малейшего зазрения совести.

Что до меня, я бы очень боялся зверя, который… не умеет страдать.

Но подобное представление ошибочно. Потому что обезглавленный муравей испускает особый запах. Запах боли. Стало быть, с ним что-то происходит. Муравей не ощущает электрических нервных импульсов, зато он улавливает импульсы химические. Когда ему не хватает пищи, он, сознавая это, страдает. Муравей страдает по-своему, не так, как мы, но все же страдает.

Эдмонд Уэллс

Энциклопедия относительного и абсолютного знания

Бои возобновляются в одиннадцать часов сорок семь минут. Длинным сплоченным строем солдаты-карлики медленно выдвигаются на штурм Макового холма.

Между цветами появляются «танки». По условному сигналу они катят вниз по склону. Легионы рыжих муравьев и наемников с флангов кидаются вприпрыжку вслед за ними, готовясь довершить дело огромных «машин».

Расстояние между двумя полчищами уже не больше сотни голов… Пятьдесят… Двадцать… Десять! Но не успевает первый щелкунчик вступить в бой, как происходит нечто совершенно неожиданное. Внезапно в плотном строю шигапуйцев образуются широкие просветы. Карлики занимают круговую оборону.

Противник разом исчезает перед «танками» – впереди свободные проходы. Но ни один «танк» не поворачивает, чтобы попытаться обездвижить карликов. Челюсти хватают пустоту, лапы без толку молотят землю.

В воздухе разливается едкий запах:

«Руби им лапы!»

Карлики мигом ныряют под «танки» и приканчивают носильщиков. Затем они так же быстро выбираются наружу, чтобы падающие щелкунчики не придавили их своим весом.

Тем временем другие шигапуйцы бесстрашно кидаются в разрыв между двумя рядами из трех носильщиков и одним взмахом челюстей вспарывают щелкунчикам незащищенное брюхо. Из ран брызжет жидкость, а вместе с ней на землю выплескивается жизнь щелкунчиков.

Шигапуйцы вскарабкиваются на громадины, перерубают им усики и спрыгивают прямо на ходу.