Муравьи

Он продвигается вперед медленно, пытаясь уловить чувствительными кончиками лапок малейшие колебания и запахи, предвещающие смерть. Вот так… позади пятьдесят голов, сто голов, двести голов, четыреста… шестьсот… восемьсот голов. Ничего. Он цел и невредим!

Все открыто его подбадривают. С того места, где он находится, ему видны перемежающиеся белые полосы, слева и справа. Черная земля кажется безжизненной – ни одной букашки, ни одного растения. Только черная-черная земля… как будто ненастоящая.

Номер 4000 чувствует, что растительность здесь все же есть – далеко впереди. Неужели за краем света действительно есть другой мир? Он испускает несколько феромонов в сторону своих спутников, оставшихся по ту сторону предела, но общаться на таком большом расстоянии не получается.

Он оборачивается, и в этот миг снова содрогается земля и раздается жуткий шум. Стражи возвращаются! Он бросается во всю прыть назад, к своим спутникам.

Те на мгновение цепенеют, и в это время по небу со страшным гулом проносится удивительная громадина. Стражи прошли мимо, распространяя кругом запах минеральных масел. Между тем 4000-го простыл и след.

Муравьи приближаются к пределу и сразу понимают: 4000-го попросту раздавило в лепешку – тело его стало толщиной не больше десятой части головы и как будто влипло в черную землю!

От белоканского разведчика мокрого места не осталось. А вместе с ним конец пришел и мучениям, которые доставляли ему личинки наездника. Впрочем, одной осиной личинке все же удалось прогрызть ему спину и выбраться наружу, и теперь она застыла белой крапинкой на его расплющенном рыжем теле…

Вот, стало быть, как разят стражи края света! Сначала грохот, потом порыв ветра – и все мигом рушится, обращается в пыль, плющится. Не успевает 103 683-й сообразить, что к чему, как снова приближается гром. Смерть разит и тогда, когда никто даже не пытается переступить порог ее владений. И снова оседает пыль.

Номер 103 683 все же решает рискнуть и переступить этот порог. Он вспоминает Сатей. Тут то же самое. Если не получается перебраться через предел поверху, надо попробовать преодолеть его снизу. Пусть эта черная земля будет как река, а самый верный способ перевалить через реку – прорыть под ней туннель.

Он делится идеей с шестью жнецами, и те поддерживают его не раздумывая. Странно, что они сами не додумались до этого раньше! И все дружно вгрызаются челюстями в землю.

Джейсон Брейгель и профессор Розенфельд никогда не были любителями вербенового чая, но мало-помалу обращались в таковых. Августа рассказала им обо всем в деталях. Она объяснила, что после нее, по завещанию ее сына, они назначались наследниками этой квартиры. Вероятно, однажды им обоим тоже захочется исследовать то, что находится внизу, – она это уже пробовала. Поэтому, собравшись с духом, она и решила выложить им все начистоту.

Когда Августа поделилась с собеседниками всем, что сочла необходимым, они втроем надолго замолчали, и без слов прекрасно понимая друг друга. По взгляду, по улыбке… Из них троих никто еще не ощущал столь глубокой связи с кем-то. Впрочем, дело тут было не только в связи духовной: казалось, они были созданы для того, чтобы дополнять друг друга, что их генетические коды соединялись воедино, сливались в одно целое. Чудо какое-то! Августа пребывала в весьма преклонном возрасте, а двое гостей находили ее на редкость привлекательной…

Они говорили только об Эдмонде; их любовь к покойному, не требовавшая объяснений, удивляла их самих. Джейсон Брейгель ничего не рассказал о своей родне, Даниэль Розенфельд – о своей работе, а Августа ничего не рассказала о своем недуге. И все же они решили спуститься в подвал этим же вечером. Все трое понимали: это единственное, что они могли сделать здесь и сейчас.

КОГДА-ТО ДАВНО: Когда-то давно считалось, что информатика, в общем, и программы искусственного интеллекта, в частности, объединят все человеческие знания и представят их под новым углом зрения. Словом, ожидалось, что точные науки породят новую философию. Но исходный материал – идеи, плод воображения человека, – останется прежним, под каким бы углом вы на него ни смотрели. Получается тупик.

Таким образом, лучший способ освежить мысль – выйти за пределы воображения.

Эдмонд Уэллс

Энциклопедия относительного и абсолютного знания