Мурмурация

Мычание тоже вихрем взлетело, стало громче и насыщеннее, а Ленин отец уже провел два таких же недлинных продольных разреза от запястья выше. Кровь начала течь сильнее, толчками покидая тело. Алиса кричала, рыдала и извивалась, но не просила отпустить. То ли понимала, что нереально, то ли, напротив, потеряла от страха способность к членораздельной речи.

Лена больно впилась ногтями в мягкую часть ладони, заставляя себя смотреть. Не отворачиваться, не сбегать.

«Мне тоже нравится убивать, чтобы кто-то видел, но вот такая толпа самозомбированных чудиков – это не тот уровень, – заявил Тадеуш, снова возвращая Лене разум. – И долго ее мучают, мне не нравится».

Лена ничего не ответила. По взмаху руки ее отца кинулось еще несколько человек, самые шустрые имели возможность разорвать джинсы Алисы почти до бедер. Лена позволила тебе чуть прикрыть глаза. Сейчас под коленями, рядом с сухожилиями. Ноги держат, но если Алиса начнет дергаться, то могут и эти сухожилия попасть под нож. Болезненно, и потом долго восстанавливаться, чтобы ходить. Хотя о чем это она. Алисе осталось недолго. Полчаса, вряд ли больше. Лена мысленно посчитала – колени, щиколотки, потом знак, повторяющий тот, что наверху, наносится на живот. К этому моменту крови натечет уже достаточно, и ей просто перережут горло. Конец.

Она глубоко вдохнула, чтобы не упасть в обморок. С черным человеком она стала чувствительнее к капищу. Несмотря на прохладу пещеры, было довольно душно, пахло затхлым мясом, кровью, по́том всех этих людей… и чем-то приятным. Лена помнила, у папы была туалетная вода с таким запахом. Неужели успел надушиться?

«Лена, нюхай еще, срочно, девочка! – почему-то всполошился Тадеуш. – Что за запах?»

Лена хотела огрызнуться, мол, она тут в «Что? Где? Когда?» не записывалась играть, но Алиса так душераздирающе закричала, что отвлечься на что угодно было хорошей идеей.

«Сандал! – наконец сообразила она. – И еще какой-то очень знакомый запах. Я точно не очень давно его чувствовала».

«В церкви… когда вы там с Алисой прятались… – Голос Тадеуша казался безжизненным. – Это мирра, Лена. И этот запах рождается не тут, он тянется снаружи. Вспоминай, ты же знаешь это, просто не хочешь верить, что это случилось по-настоящему. Великий герцог Мурмур прибыл. И мы не слышим труб, потому что он прибыл не сюда, в грот, он сверху, над сигилом для призыва. И если сейчас завершить ритуал…»

– Черт! – Лена поняла. Они просто освободят демона от любых обетов по отношению к ним. Он пришел раньше и просто примет это как хлебосольную встречу. Но если Алиса не умрет… Надкушенный бутерброд даже демонам не в радость.

– Папа, остановись! Мурмур уже пришел, он снаружи. Алису нельзя убивать! – Она торопилась объясниться, больше всего боясь, что ей не поверят. Да что там говорить, она и сама не была в этом уверена.

К счастью, их отношения в семье были таковы, что не было случая, чтобы она нарочно обманывала родителей в важных вещах, как и наоборот. Раньше это тяготило Лену, ее разрывы с мальчиками были не тем, что приятно обсуждать с мамой или папой, но сейчас произошло невиданное. Отец послушно опустил руку с ножом.

Многие в гроте заволновались, послышались недовольные крики. Алиса лежала, раскинув руки и ноги, как препарируемая лягушка, и тяжело дышала, уставив невидящие от слез глаза прямо в сигил.

Положение спасла баба Нюра. Лене хотелось заплакать от радости, когда старушка вместе с неизменной корзинкой протолкалась вперед.

– Убить успеем, а посмотреть надо, вдруг и правда уже пришел, а мы тут толчемся, вместо того чтобы встречать благодетеля, – заявила она. – Если он уже здесь, то мы сначала должны попросить, что хотим, а потом уже жертву принести. И если не исполнит чертяка обещанного, то эта же жертва ему запечатает дорогу назад. А так что, будем еще девку искать? Я вот против в жертвы идти, так и знайте.

«Котелок протек, – подытожил Тадеуш. – Впрочем, как у всех вас, но тут прямо совсем печально. Ладно хоть полезно для нас».

Люди потянулись к выходу, пропуская вперед Лениного отца. Сама Лена задержалась. Она уже успела изучить людей. Обязательно кто-то решит, что он самый умный, и вернется добить самостоятельно Алису. Ее оставили просто сидеть на полу, и сейчас она судорожно заматывала раны лохмотьями своей одежды. Помогала себе зубами, лбом. Руки ее дрожали, кожа сильно побледнела – похоже, она сильно ослабела от кровоточения. Никто не останавливался рядом, словно она была невидимка. Лена сомневалась, что у Алисы получится, но ей нечем было помочь. Кроме одного.

Отойдя к стене, словно прижатая к ней толпой, она со второго раза нащупала нужный камень и жвачку на нем. И с силой надавила. После щелчка она ринулась вперед, успев выбраться из грота даже не последней, когда раздался шум, словно где-то обрушился самосвал щебня. Люди заторопились, с криком и паникой наступая на передние ряды. Готовая к этому Лена нырнула в ближайшее ответвление, где было еще несколько таких же умников. Обрушение закончилось громким ударом, и Лене ненадолго показалось, что она оглохла.