Мусор

Тюрин снова пошёл по улице и остановился возле продуктового магазина, в который вчера заходил с Андрюхой. На парковке тоже было много школьников, разделившихся небольшими группками по возрастам, в одинаковых синих костюмах, но различавшихся деталями: у кого под брюками были кроссовки, у кого на спине – яркий рюкзак, а кто-то, всклокоченный, снял пиджак и небрежно перебросил на плечо. Все шумели, кричали, спорили, считали мелочь или открывали пачки с чипсами, отодвигая руки нетерпеливых товарищей. Среди них, покачиваясь, стоял огромный, пузатый мужичок, с блестящей на солнце розовой лысиной, одетый в доверху застёгнутый спортивный костюм, что был сильно маловат ему в животе. Он тоже держал перед собой растопыренную ладонь, в которой, видимо, бережно пересчитывал найденную мелочь, и при этом слегка покачивался – выпивший, и изрядно, но способный ещё на большее.

Он оторвал замутнённый взгляд от своих рук и обозрел окрестности, как бы не видя их, но вдруг выловил Сашину фигуру. Это взбодрило его. Красное, мясистое лицо расцвело в приветливой улыбке: «Молодой… господин! У вас не будет сигаретки?», – хриплым, но доброжелательным голосом поинтересовался он, и тут Тюрин понял, что это его одноклассник. Вдвое, если не втрое толще, чем был в школе, – его тёзка, ещё один Саша, весёлый, остроумный, легко входивший в любую компанию, по прозвищу Немец. Почему его так звали, неизвестно: может, из-за фамилии Несов (мало ли, два одинаковых звука вначале), или этому предшествовала, как обычно бывает, какая-то забавная история, или ловко обнаруженное кем-то определённое свойство, а может быть, как здесь тоже случалось нередко, оно перешло ему в наследство от отца, прозванного так по более очевидным причинам. «Я не курю», – ответил Саша, ожидая, узнает его приятель или нет. Взгляд у того, было, потух, но он быстро сориентировался. «Тогда, может быть, у вас есть червонец, который вы можете мне одолжить?». Саша решил, что ничего не выйдет, и после недолгих метаний, стоит ли обнаруживать себя или проще пройти мимо, всё же произнёс:

– Сань, ты меня не узнаёшь?

Тот на полном серьёзе сощурился, вглядываясь в него и не решаясь сразу сказать “нет”.

– Мы с тобой вместе учились. Тюрин моя фамилия.

Несколько секунд понадобилось однокласснику, чтобы обработать поступившую информацию, как вдруг и без того румяное его лицо зарделось ещё сильнее, широкая улыбка растянула щёки до складок, он радушно раскинул руки, параллельно словно запев: «А-а-а, да ты ж мой золотой! Ты же самый мой любимый одноклассник!», – и вот он уже всем своим немалым весом давит ему на плечи, заключив в широких объятиях, а в лицо дышит прогорклым спиртом. Отпустил, отступил немного назад и начал любоваться немного издали, одобрительно кивая в такт наступавшему безусловному узнаванию.

– Это борода! Всё борода твоя! Если б не она, я бы сразу тебя узнал, –пьяное оживление делало его ещё более шумным, чем всегда. – Ты же вроде уезжал, да? Давно тебя не видел? Ты где?

– Я в Москве живу давно.

– Понятно, понятно, это видно, – с уважением продолжал кивать Немец. – Наверное, и работаешь хорошо, и семья есть?

Саша неловко покачал головой, не зная, что сказать, но тому ответ и не был нужен. Он уже снова приобнял его одной рукой за плечи, как бы увлекая идти куда-то за собой.

– Как я рад, что тебя встретил. Ты – вот клянусь – самый любимый мой одноклассник. Я так часто хотел с тобой повидаться! Всё думаю, где же Сашка, вот бы с ним сейчас посидеть! А нет Сашки, нету, в Москву уехал! Мне как сказали об этом, так я – клянусь, – вечера три гулять не ходил, чуть не плакал. Хотя и рад, конечно, за тебя!

Саша, к стыду своему, пытался ответить что-то в духе, что тоже скучал, но собеседник не слушал.

– У нас тут дела, конечно, страшные!.. Я бы тебя пригласил домой – у меня там и стол накрытый есть, и курочка, но нельзя: мать со смены пришла, отсыпается.

Дверь магазина, к которой они незаметно приблизились, отворилась, и из неё вышел Маугли: поджарый, жилистый физрук, в расстёгнутой на груди клетчатой рубахе, широких тренировочных штанах, обросший многодневной щетиной и со спутанными немытыми патлами. Одной рукой он приоткрывал дверь, а во второй удерживал одновременно два тёмных пузырька – такие обычно продаются в аптеках со всякими микстурами.

– О! – воодушевлённо воскликнул Немец. – А вот и Степаныч! Степаныч, я друга старинного встретил! Помнишь Николая Степаныча? – повернул он снова в сторону Тюрина своё возбуждённое лицо.

Саша даже не успевал подумать, неужели всё может так удачно сложиться.

– Конечно! Николай Степанович, я ведь именно вас ищу!

– Зачем? – спросил тот, зло вглядываясь и, похоже, не разделяя радость Немца.

– Я ваш ученик, Тюрин. В 2008-м закончил школу.

– Ну, помню, – без эмоций ответил Маугли, даже не пытаясь прикинуть, кто это. – И за каким хреном я тебе сейчас?

Саша вздохнул, не желая говорить об этом на пороге магазина, но выбора, кажется, не было. Он слегка понизил голос – правда, вряд ли кто-то из толпившихся кругом, занятых своими делами школьников мог вообще их слушать.