Муссон

Она сидела, скрестив под собой ноги, так что Дориан мог видеть подошвы ее маленьких ног, выкрашенные хной в яркий оранжевый цвет. Девочка держала перед собой засахаренный финик, подняв его вверх, а перед ней на траве стояла на задних лапках мартышка. Каждый раз, когда девочка взмахивала фиником, мартышка начинала громко стрекотать и кружиться. Девочка радостно смеялась. Наконец она протянула финик на ладони и позвала:

– Иди ко мне, Джинни!

Обезьянка запрыгнула к ней на плечо и взяла угощение. Запихнув лакомство в рот, обезьянка начала тощими черными пальцами рыться в волосах девочки, словно ловила насекомых. Девочка погладила пушистый белый живот зверька и снова запела.

Обезьянка вдруг подняла голову и увидела в окне Дориана.

Она громко взвизгнула, спрыгнула с плеча девочки и забралась на стену.

Повиснув на подоконнике, она просунула лапку сквозь оконную решетку ладошкой вверх, как попрошайка, и попыталась отобрать у Дориана стебель сахарного тростника.

Дориан засмеялся, а зверек оскалил зубы, мотнул головой и снова попытался достать тростник, одновременно строя гримасы.

Девочка повернулась и тоже посмотрела вверх.

– Заставь его проделать фокус! – крикнула она. – И не давай ничего, пока не послушается!

Дориан увидел, что у девочки тоже забавное маленькое обезьянье личико и огромные глаза цвета свежего девонского меда.

– Сделай рукой вот так!

Она показала нужный жест, и при этом знаке обезьянка перекувырнулась.

– Пусть три раза перевернется! – Девочка хлопнула в ладоши. – Джинни, три раза!

После третьего сальто Дориан отдал тростник мартышке. Та схватила его, на всех четырех умчалась через лужайку и стремительно взобралась на верхние ветки одного из тамариндов. Там зверек уселся и принялся жевать тростник, обливаясь сладким соком.

– Я знаю, кто ты, – торжественно проговорила девочка, глядя на Дориана огромными глазами.

– И кто же я?

– Ты аль-Ахмара, неверный.

До сих пор Дориану было все равно, как его называют, но тут вдруг ему это не понравилось.

– Меня на самом деле зовут Дориан, но ты можешь звать меня Дорри. Так меня зовет брат.

– Доули… – попыталась повторить девочка, но ей трудно было выговорить двойное «р». – Странное имя, но я буду звать тебя Доули.

– А тебя как звать? – поинтересовался Дориан.

– Ясмини, – ответила она. – Это значит «цветок жасмина».

Она вскочила и подошла ближе к стене, глядя на Дориана снизу вверх с серьезным и даже благоговейным выражением.

– У тебя и вправду красные волосы. Я думала, это выдумка. – Она склонила голову вбок. – Красиво. Мне бы хотелось их потрогать.

– Ну, ты не сможешь, – коротко ответил Дориан.

Но она не заметила ничего обидного в его тоне.

– Мне очень жаль тебя, – сказала она.

– С чего бы это? – удивился Дориан.

– Потому что Зейн говорит, что ты неверный, а значит, никогда не будешь обрезан, поэтому не попадешь в райские сады.

– У нас есть свой рай, – высокомерно откликнулся Дориан.

Его слегка смутило, что разговор затронул определенные части его тела.

– А где это? – проявила любопытство Ясмини.

Они начали долгое обсуждение различных преимуществ двух раев.

– Наш рай называется Джаннат, – сообщила Ясмини. – Аллах сказал, что он приготовлен для его верных слуг и что там есть то, чего не видывал ни один глаз, не слышало ни одно ухо и чего ум человека постичь не в силах.

Дориан выслушал это молча и не смог найти никакого подходящего ответа, так что просто сменил тему на нечто более определенное.

– В Англии у моего отца пятьдесят лошадей. А сколько у твоего?

После этого Ясмини приходила каждое утро, принося с собой Джинни.

Девочка садилась под окном Дориана с обезьянкой на плече и слушала. Ее глаза сияли, когда Дориан пытался объяснить ей, что такое лед, как с неба падает снег, почему у английских мужчин только по одной жене. Он рассказал, что у некоторых там волосы имеют такой же цвет, как золотые браслеты на ее лодыжках, а бывают и ярко-рыжие, как у него. Поведал, как девочки завивают кудри горячими железными щипцами, а мужчины бреют головы и носят парики. Еще он говорил о женских платьях, какого они бывают цвета и фасона, и что девочки и женщины не носят штаны, как у Ясмини, и под юбками у них ничего нет.

– Это очень странно, – чопорным тоном заметила Ясмини. – А скажи, это правда ли… ну, Зейн говорит, что вы едите свиное мясо?

– О, свинина такая вкусная, а шкурка хрустит на зубах, когда ее зажарят! – ответил Дориан, ошеломив девочку.

– Хрустит на твоих зубах? – Она раскрыла глаза во всю ширь и сделала вид, что ее тошнит. – Но это просто отвратительно! Нечего и удивляться, что вы не можете попасть в рай вместе с нами.

– И мы не моемся по пять раз в день, как ваш народ. Мы иногда вообще всю зиму не моемся. У нас слишком холодно, – с удовольствием произнес Дориан.

– Тогда, наверное, вы пахнете так же плохо, как те свиньи, которых вы едите.

Ясмини ничего не знала о внешнем мире, зато отлично разбиралась в делах гарема. И рассказала Дориану, что ее мать – одна из разведенных жен принца, но у нее, кроме Ясмини, есть два сына, так что он по-прежнему благоволит к ней.