Мутанты

Вовченко сначала утвердительно покивал, затем отрицательно головой помотал. Замок отомкнул и в двери. Оксана подхватила свой баульчик и едва успела заскочить следом. А он засов задвинул и только тогда в себя приходить начал. Сказать ничего не может, но кивает, мол, иди за мной. И сам по лестнице — в башню, да под самый верх, где смотровая площадка и проем для часов. Оксана Шурку совсем не опасалась, поскольку он после работы на Севере к женщинам вообще интерес потерял — его жена однажды на приеме пожаловалась — и занялся изучением всяких чудес, чертовщины и небывальщины. В общем, как все, утратившие мужскую природу, мужики. Многие и вовсе стали считать его блаженным и вертели пальцем у виска, когда видели с телескопом или с проволочными рамками в руках, коими он измерял энергию каких-то торсионных полей.

На смотровой площадке Шурка еще одни двери запер и, похоже ощутив себя в безопасности, начал отходить.

— Посмотри, глаз целый? — попросил докторшу. Оксана веки кое-как раздвинула, а там кровавое месиво,

однако глазное яблоко вроде бы не нарушено.

— В больницу надо, — посоветовала. — Хотя бы промывание сделать…

— Нет! — испуганно выкрикнул Вовченко. — Помажь здесь чем-нибудь и все. Проморгается…

— За водой-то можно сходить?

— Нет! — Его трясло от нервной лихорадки. — Дверь откроешь, сюда ворвется! Может, уже караулит!

— Не бойся его, — попыталась она взять лаской, по головке погладила. — Не ворвется. Ты приляг на скамейку, успокойся. Ты же мужчина… Давай я йодом хоть царапины смажу.

— В том-то и дело — мужчина! — чуть не заплакал Шурка и послушно лег на скамейку. — Знает, руку не подниму. Будь я женщиной, дал бы!

— Так ты с мутантом подрался?

— Нет, мы с ним мирно разошлись… Даже трубку выкурили…

— А с кем тогда?

— С Тамарой Шалвовной…

— С Тамарой? Да с какой стати?!

— Из-за хохла этого все… Перепутала она! Вот ты скажи, похожи мы с Волковым?

— Теперь не похожи, — серьезно сказала Оксана, смазывая глубокие царапины на лице. — Из ревности, что ли?

Вовченко втянул голову в плечи, приставил палец к губам, вскочил и осторожно, на подогнутых ногах, прокрался к круглому проему. Осмотрелся, протер целый глаз и впился им в резиновый наглазник телескопа, установленного пока вместо часов.

— Позвонили и сказали, она гастроль дает, — сообщил шепотом. — В ночном клубе… Все смотреть побежали. И я не стерпел… Думаю: гляну, и сразу назад… В телескоп у меня ночник не просматривается…

— Какую гастроль?

— А ты не знаешь? Тамара Шалвовна с шестом… Эротические танцы! Это зрелище! Все Братково и сейчас там!

— Перестань! Быть такого не может!

— Я тоже не поверил! — Он оторвался от телескопа. — Прибежал, а она уже в одних трусах! И даже не в трусах, а веревочка такая, и все… В клубе не протолкнуться!

— Томка с ума сошла, что ли?

— Натурально сошла! Я кое-как пробился сквозь толпу…Чтоб поближе глянуть. Есть в ней что-то такое! От одного вида человек цепенеет. И притягивается… Просто магнетизм какой-то! А ведь раньше не замечалось… Но я ничего не хотел от нее! Из чистого научного любопытства и дотронулся! Интересно же понять природу явления… Да ее там все щупали! Никому не верилось…

— За это и получил? — Оксана обмазала йодом вокруг глаза. — Не надо руки распускать…

— Если бы за это! — тоскливо возмутился Шурка. — Сама меня схватила! На сцену унесла, к шесту прислонила и давай одежду рвать и меня когтями своими царапать… И обвивать, как змея! От страсти! Потом промеж ног зажала и говорит: ты мой гад! Это на английском значит — бог. Тут я и понял — с Мыколой перепутала!

Его затрясло еще сильнее, голос срывался от сдерживаемых внутренних рыданий.

— Не волнуйся, все уже позади, — с материнским состраданием проговорила Оксана. — А ты сейчас в безопасности…

— Ничего не позади! — страстно заговорил он. — У меня семья, жена! Поди, уже все узнала… Я же не хотел, все видели! Кричу: Вовченко я, Вовченко, — не поверила! Хотел паспорт показать, а она в глаз! Рука тяжелая! А когти отрастила! Добро, бычки ее окружили! — И вдруг взмолился: — Оксан, если вырвется и прибежит, скажи ты ей, не Мыкола я! Ты же знаешь, я Вовченко! Вот, на, гляди, паспорт! Российский, между прочим! Она только тебя и послушает, Оксан!

— Вижу, миленький, вижу, ты Вовченко, — утешила она, как утешала всех больных. — И подтвержу, если Томка прибежит… Где же сам-то Волков?

— Да он весь день мутанта ловит! Дурак… Когда его жена вон что вытворяет!

— Сумасшедший дом, ей-богу… Волков с тобой про мутанта разговаривал?

— Куда там! Мимо пронесся и уехал. Тогда и я побежал — на зрелище глянуть, в ночник. Это ведь тоже чудо природы…

— А ты правда с ним общался?

— С хохлом? Да ни в жизнь!

— Нет, с мутантом!

Шурка опасливо приник к окуляру телескопа здоровым глазом, поводил трубой по сторонам и, должно быть, никого не узрел, да и резкая перемена в разговоре слегка успокоила его. По крайней мере, вздрагивать перестал.

— Это ты меня отвлечь хочешь? — догадался он. — Чтоб я про Тамару Шалвовну не думал?

— Мне интереснее про мутанта послушать, чем про нее. Вовченко подбитый глаз платком промокнул, после чего