Мутанты

попросил зеркальце и погляделся:

— А долго синяк не сойдет?

— Дня три так продержится… Значит, ты в контакт вступал?

— Вот ты одна нормальная, Оксан, — оценил Шурка. — Все ведь помешались на Тамаре Шалвовне! Даже про мутанта забыли… А это ведь настоящее чудо природы! И кажется, он вовсе не мутант. Скорее, по ошибке времени попал из прошлого в настоящее. Может, он первобытный?! Вот чему надо удивляться! Всем же интереснее посмотреть на голого судебного пристава, чем на феномен…

— Ну ты расскажи, — поторопила она.

Он еще раз высунулся в проем от часов, словно кукушка, и отозвал Оксану в дальний угол площадки.

— Только ты пока никому, ладно? А то побегут на него глядеть, напугают. Им ведь только подавай хлеба и зрелищ!

— Не скажу, — пообещала она. — Я молчать умею.

И все-таки Вовченко поколебался немного, глянул на исцарапанную грудь.

— Прошлой ночью из своей хаты еду, — сообщил чуть окрепшим голосом, — в четвертом часу… И смотрю, а на горе возле Кремневского спуска огонь горит… Ты правда подтвердишь, что я Вовченко?

— Могу даже медицинское заключение дать. Ну, рассказывай!

— Там яма есть, — уже с исследовательским жаром заговорил Шурка, — где раньше мужики кремень копали… Думаю, точно контрабандисты новый тоннель роют. Только глина летит! Место подходящее: заросли терна там непролазные, от дороги далеко и стена рядом… Машину оставил, сам тихонько, через кусты, ползком, подкрался… А это — существо, которое мутантом называют! В полной своей натуре! В самом деле горбатый, и три глаза… Рожа мерзкая, но вроде человеческая. Только бегает вокруг костра, как зверь — на четырех, когтями землю рвет и рычит… И прыгает страстно, как Тамара Шалвовна вокруг шеста! Только он не голый, а в шкурах…

Вовченко передернуло от воспоминаний, и в тот час заклинило речь, но целый глаз мечтательно загорелся, выдавая дикое смешение чувств.

— Забудь про нее, Александр, — тоном гипнотизера проговорила Оксана. — Забудь и более не вспоминай. Она недостойна твоего внимания… Ты про мутанта рассказывай.

— Ну да, про него и говорю! — опомнился Вовченко. — Побегал, попрыгал и рухнул замертво. Думаю: сдох, что ли? Подходить опасно… А он встает, распрямляется, а в руках уже лук. Иван-царевич, честное слово!

— Какой лук? Репчатый, что ли?

— Да нет, из которого стреляют…

— И что?

— Заворчал и пустил стрелу.

— Куда?

— В стену! А она ведь из немецкого железобетона, так стрела даже не воткнулась. Отскочила и в траву упала…

— Зачем он в стену стрелял?

— Не знаю, может, тренировался…

— А дальше что?

Разговор о мутанте оказывал терапевтическое воздействие — Шурка заметно успокаивался и про Тамару забывал.

— Видно, мутант сильно расстроился, — сочувственно произнес он. — Лук бросил, сел у костра, голову обхватил и завыл, как волк… Я сначала уйти хотел, мало ли, вскочит и схватит. Потом вспомнил — он же только на женщин нападает… Думаю, может, удастся в контакт вступить. Из чистого научного любопытства! Никто же не вступал, все от него шарахаются. На вид вроде и не агрессивный… Тамара Шалвовна тоже на вид была…

Он осекся, видимо усилием воли подавляя память о пережитом, и Оксана помогла ему:

— Что-нибудь необычное заметил?

— Он весь необычный! — почти с восторгом воскликнул Вовченко. — Например, третий глаз есть! Правда, узкий такой, прищуренный, недоверчивый… Ты знаешь, Оксана, у кого третий глаз открывается? Как медик, сталкивалась? Это же натуральный феномен! Не знаешь?

Оксана взглянула в единственный глаз несчастного естествоиспытателя — другой уже заплыл и запечатался так плотно, будто его там никогда и не было.

— В пробирках видела заспиртованных уродов, — призналась она, раскрашивая его йодом. — В институте. Но у них по четыре, в разные стороны…

— У этого во лбу! Пишут, кость проламывается, и образуется орган высших, божественных чувств. Прямое продолжение обнаженного мозга…

— Ты лучше скажи, как наладил контакт?

— Зачем тебе? Тоже научный интерес?

— У меня не научный, у меня бабский.

О таком интересе Вовченко имел смутное представление, однако положительные эмоции возобладали, и в голосе послышалась уверенность в самом себе.

— Я же знаю, как устанавливать контакты. Даже с гуманоидами… Стрелу под стеной нашел, поднял над головой, вот так, — изобразил он. — Этот древний жест означает — иду с миром. И осторожно к нему, в яму. Он меня увидел и третий глаз открыл. Всего на один миг, но меня насквозь будто лучом пронзило! Это он так информацию считывал. Я к его костру сел и стрелу ему подал. Он принял, достал трубку и стал табаком набивать. Сигареты ломает и набивает… Потом от уголька прикурил, и я чую, есть контакт — мне трубку подает! У мутантов, вероятно, как у индейцев, обычай такой… Я же вообще-то не курю… Но тут надо… Понять природу поведения…

Все-таки остаточные явления сильнейшего стресса еще наблюдались, Шурка косил глаз на круглый проем башни, терял ниточку мысли и готов был вновь вернуться к воспоминаниям о Тамаре Кожедуб, поразившей его воображение.

— Он что, и живет в этой яме? — не позволила зациклиться ему Оксана.

Вовченко встряхнулся: