Музей

КИРОВ. Все равно безобразие. Ну да ладно, что это мы все о мясе да о костях. (Усаживает Медведя в кресло.) Есть тут, короче говоря, еще одно дело. Деликатное. Некоторая, товарищ Медведь, тонкость в действиях нужна, понимаешь?

МЕДВЕДЬ. Как не понять, товарищ Киров. Только доверьтесь – ювелирно сработаем.

КИРОВ. Существует тут один активный товарищ, и никак его, что называется, не унять. Пожурить бы его, а?

МЕДВЕДЬ. Всего-то делов? Да я его в порошок сотру.

ГОЛОС С.-Т. На костеобрабатывающем?

МЕДВЕДЬ. А хоть бы и там. Только фамилию назовите.

КИРОВ. Что ж, назову: Николаев. Довольно простая фамилия.

МЕДВЕДЬ (задумчиво). Николаев, говорите…

КИРОВ. Точно. Леонид Васильевич.

МЕДВЕДЬ. Леонид Васильевич…

КИРОВ. Адрес нужен?

ГОЛОС С.-Т. Если что – адрес у Драуле уточнить можно.

МЕДВЕДЬ (понурив голову). Давайте я для вас другого Николаева ликвидирую.

КИРОВ. Как – другого? Да зачем же мне другой, скажи на милость?

МЕДВЕДЬ. Хотите, личных своих заместителей расстреляю? Мне ведь для вас даже их не жалко.

КИРОВ. Ну, рассуди, Филипп Демьянович, здраво: на кой мне хрен твои заместители? Мне всего только Николаев и нужен. Смерть как нужен, знаешь?

МЕДВЕДЬ. Не могу я Николаева, товарищ Киров.

КИРОВ. Вот как? Это почему же?

МЕДВЕДЬ. Приказ мне был Николаева не трогать. Взяли мои люди Николаева вчера под вашим домом – с наганом, подлец, прогуливался. Они его сразу засекли: мы вам, товарищ Киров, такую охрану организовали – мышь не проскочит.

КИРОВ. Ну, и?..

МЕДВЕДЬ. Взяли они его под белы, значит, руки и – на Литейный. Это что же такое получается – под вашим домом и с наганом… Тут ведь черт знает что подумать можно, верно?

КИРОВ. Ты продолжай, Филипп Демьяныч, я слушаю.

ГОЛОС С.-Т. Мы все вас внимательно слушаем.

МЕДВЕДЬ. Уж не знаю, короче, зачем он там с наганом болтался, только не успели мы его еще в подвал спустить, как мне – звонок.

КИРОВ. От кого?

МЕДВЕДЬ. Государственная тайна. Т-с-с… Произнести – не моги. Только такой мне человек позвонил… Ух! «Завидовать, – говорит, – можно Мирону, что подобную охрану имеет».

КИРОВ. Так и сказал – Мирону?

МЕДВЕДЬ. Буква в букву. А еще: «Благодарю, – говорит, – за бдительность, только Николаева вы уж мне отпустите. Он там по заданию».

КИРОВ. Это по чьему же заданию?

МЕДВЕДЬ. По музейному.

ГОЛОС С.-Т. Товарищ Николаев выступил с идеей создать музей. Товарищ Николаев – зачинатель движения за музеи нового типа. Застрельщик инициативы!

КИРОВ. Застрельщик?

МЕДВЕДЬ. Он самый, Сергей Миронович. Без таких, как он, музеи не создаются.

ГОЛОС С.-Т. Ведь это прекрасно, товарищи! Ура!

Сцена восьмая

Ночь. Домашний кабинет Кирова. Полумрак. Киров сидит за столом, положив голову на руки. В свете направленного луча неслышно возникает Сталин.

СТАЛИН (кладет руку на плечо Кирова). Здравствуй, брат.

КИРОВ (резко вставая). Иосиф?

СТАЛИН. Иосиф, кто же еще? Брат твой Иосиф. (Помолчав.) Скажи, Мирон, брат ты мне или нет?

КИРОВ. Брат, конечно. Самый близкий, Иосиф!

СТАЛИН. Тяжко мне. Братья, братья, что же вы сделали с бедным Иосифом?

КИРОВ. О чем ты, товарищ Сталин?

СТАЛИН. Да так, вспомнилось, знаешь. Грустная история. Жил-был человек, звали его Иосиф. А братья взяли его и продали. То есть, просто продали, что называется, с потрохами. Вот, собственно, и все.

КИРОВ. Жалко его по-человечески.

СТАЛИН. Не то слово. Достойнейший товарищ был: красавец, умница. А уж честный какой – не передать! Народным хозяйством целой страны управлял. И ни разу, заметь – ни разу! – не проворовался!

КИРОВ. Это в какой же местности?

СТАЛИН. Довольно далеко, в Земле египетской. А ты думал – в Ленинградской области? Нет, брат, в Египте. Там урожай по два раза в год собирают. Вот ты, товарищ Киров, смог бы двухразовый урожай обеспечить? Вызвал бы египетских товарищей на соцсоревнование?

КИРОВ (после паузы). Если бы партия…

СТАЛИН. Партия, партия… Ничего бы ты не смог. Какой же ты после этого хозяйственник? Тяжко мне, Мирон.

КИРОВ. Из-за урожая?

СТАЛИН. Из-за урожая. И из-за всего остального тоже, знаешь. Урожай-то ладно, хрен с ним. Это я еще переживу. Плохо, что ты меня больше не любишь.

КИРОВ. Не люблю?

СТАЛИН. Не любишь.

КИРОВ. Да как ты мог подумать такое, Иосиф? Это я ли не люблю?

СТАЛИН. Не любишь.

КИРОВ. Ну, знаешь… Я, может, в жизни так никого не любил, как тебя!

СТАЛИН. Докажи.

КИРОВ. Да я хоть сейчас… Иосиф, ты пойми…

СТАЛИН. Я ведь, Мирон, в духовной семинарии учился. И вот описывали нам такой случай. Один человек по имени Авраам имел сына Исаака.

КИРОВ. Евреи, что ли?

СТАЛИН. Есть такое мнение. Так вот когда Аврааму потребовалось доказать свою преданность, он готов был убить Исаака, понимаешь? А Бог остановил его руку. Ну, чего молчишь?

КИРОВ. У меня нет сына.