Музей воды. Венецианский дневник эпохи Твиттера

«Благоухание увядшего благочестия усиливается, когда входишь в церковь и видишь прекрасно сохранившиеся деревянные хоры, предназначенные для монахинь, сегодня в итальянских церквях очень редкие, называемые barco, „корабль“, и кованые решетки, монахинь от мира ограждавшие. Потолок церкви украшает архитектурная перспектива, приписываемая малоизвестному театральному декоратору Антонио Торри, выразительная и грубая, с по-оперному синему небу, расчерченному витыми колоннами: оформление музыкальной драмы „Сант-Алессио“ Стефано Ланди, этой замечательной постановки для контртеноров, – вот сейчас, в арочный просвет заверченных Торри колонн Филипп Жарусски просунется и запищит нечто божественно упоительное: Филипп Жарусски престарелым маркизам де Мертей, как и Альвизе, с которым он внешне схож, тоже очень нравится. Все чудесно подобрано, но лучше всего – три картины Джованни Баттиста Тьеполо, три изображения страстей Христовых, „Бичевание“, „Коронование терновым венцом“ и „Шествие на Голгофу“, написанные им где-то около 1740 года и кажущиеся последними великими полотнами католицизма. В этих трех картинах, совершенно замечательных, чувствуется, как вера превращается в религиозность и, покидая искусство, обрекает его на то, чтобы или деградировать в китч, обслуживающий культ, или стать символико-исторической картиной наподобие великого „Явления Христа народу“ Иванова. Но сцены Тьеполо, озаренные золотистым светом заката католицизма, прекрасны, как россиниевская Petit Messe sollennelle, Маленькая торжественная месса. Смятая парча, о, смятая парча Кампо ди Сант’Альвизе!»

Из «Только Венеция» Аркадия Ипполитова

Сан-Джакомо даль Орио (San Giacomo dall’Orio)

Для того чтобы внутреннее пространство храма образовало правильный крест внутри очень старой церкви Сан-Джакомо даль Орио (некогда рядом с церковью рос лавр, листья которого я наконец разыскал в местном супермаркете), здесь выстроили четыре автономных навеса, каждый из которых как бы является частью фасада Дворца дожей.

Обычно в церквях второй этаж ютится на одиноких хорах – здесь же таких лесов, получается, четыре.

Точно тут не одна церковь (которую Рёскин считал едва ли не самой интересной в городе), а сразу несколько, разностилевых, разноаллюрных запряжек под одним уже даже не потолком, но навесом сошлись в темноте…

Почти все венецианские церкви радикально перекраивались, последние реинкарнации многих из них так и застыли в барочном недоумении, не успев вписаться в очередной исторический поворот. А Сан-Джакомо настолько древняя, что все ее многочисленные перестройки пришлись на годы, когда прочие важные городские церкви еще только строились, а некоторых не было даже в планах…

Вот и вышла, как бы между прочим, целая крытая улица, точнее, средневековая площадь, так как они же все, дополнительно перекрытые аркады, сходятся в центре, и между ними как раз возникает крест: потолок здесь совершенно особый – непонятно, чем покрытый, похожий на корабельное днище, построенное в Арсенале.

Значит, совсем уже старую, внешне совсем неказистую церковь модернизировали через сколько-то веков после постройки, забив всяческими драгоценностями, привезенными, ну, например, из Крестовых походов (колонны зеленого гранита, купель в виде цветочного бутона), и разноуровневой живописью.[30]