Музей воды. Венецианский дневник эпохи Твиттера

«Нельзя спорить против того, что Леонардо создал в „Тайной вечере“ самую умную, законченную и полную иллюстрацию слов Евангелия. Но кто не согласится, что одна часть великого события – его тревога, его предчувствие, отдаленные молнии надвигающейся грозы – была более открыта для Тинторетто, когда он писал „Тайную вечерю“ в Сан Поло в Венеции. Он был более художником, чем Леонардо, когда, вместо психологического повествования, перенес на полотно трепетный свет, золотые брызги солнца, садящегося за синий горизонт, и нарастающую тьму, уже поглотившую высокую фигуру Иуды».

Из «Образов Италии» Павла Муратова

Сан-Джованни Элемозинарио (San Giovanni Elemosinario)

Хотел было написать, что я ничего не помню о Сан-Джованни Элемозинарио, но заглянул в записи, сделанные по ходу, и начал вспоминать; образ этой церкви, недалеко от Риальто, медленно, но восстановился, потянулся вслед за святым Жаном де Мата, главным алтарным образом, – вполне узнаваемым Тицианом, окруженным алыми шторками.

Возле Риальто – две церкви. Одна (Сан-Джакомо ди Риальто) у самого моста, фасадом выходит на Гранд-канал и почти всегда открыта: секуляризованная, она превращена в концертный зал, живопись в ней аховая, зато у стен выставлены старинные музыкальные инструменты. И большие средневековые часы на фасаде – главная ее достопримечательность.

Сан-Джованни Элемозинарио прячется во дворе чуть дальше. Мимо идет напряженный пассажиропоток в сторону Фрари и/или моста Академии, улица бессовестно торговая, в каждом домике обязательно торгуют едой или сувенирами, так что никакой благости или хотя бы сосредоточенности не наблюдается даже близко.

Фасада Сан-Джованни Элемозинарио не видно, просто решетка между двух магазинов и широкая дверь в стене: вроде не прячемся, но сторонних нам не нужно.

Заходишь за дверь, попадаешь в умиротворенность; теснота и накипь рассасываются, точно ты на солнечной поляне в середине лета.

Только вместо ягод висят светильники алого стекла и светятся святые, изображенные на картинах, но уже внутренним, а не отраженным светом. Самое то, особенно если вокруг одна сплошная суетная и теснючая бездуховность.

Церковь недавно реставрировали, и она еще не успела затянуться новой-старой ряской, разводами важной влажности, сыростью по углам, пространственным холодом, который особенно внимателен к твоему неприкрытому темечку.

Картина Тициана стягивает все энергетические сквозняки и архитектурную рассеянность в один тугой узел: достаточно увидеть на холсте святого старика, одного из трех отцов-основателей ордена Пресвятой Троицы, тринитариев, задумчиво склонившего бородатую голову, и все раскладывается по полочкам.

Над ним еще купол единственно правильной формы, выкрашенный в небесно-голубой, и ангельские физиономии порхают в нем по кругу, образуя узор работы Порденоне, из которого, как считают некоторые исследователи, выросла вся «движуха» Тинторетто.

Так это или нет, можно попытаться понять не сходя с места: в одной из часовен апсиды (справа от алтаря) висит его алтарь со святыми Екатериной, Себастьяном и Рохом.

Здесь очень много хорошей, вполголоса разговаривающей живописи, причем некоторые картины спорят между собой. Вазари же и пишет о том, что работы Порденоне задуманы и написаны как вызов Тициану, его манере и безбрежному царствованию в тогдашней Венеции.

Нашлось даже несколько богатых людей, почему-то обиженных на Тициана и желающих его уесть, которые «профинансировали проект» его соперника.

Тициан, разумеется, выигрывает, хотя и не без позиционной борьбы. Но по очкам – белыми шароварами святого Иоанна, его оцепенелой пластикой и добродушным лицом.

Близко подойти к нему нельзя, издали же он кажется похожим на самого Тициана, точнее, на то, каким мы Тициана представляем.

Кстати, если голубоглазый купол с ангельским хороводом – это тоже Порденоне, то, выходит, он все-таки возвысился над Тицианом таким вот буквальным способом. Впрочем, если сопоставить даты работ обоих живописцев, то станет очевидным, что и тут Вазари… э-э-э… несколько преувеличивал драматичность конфликта.

Там еще весьма манерный Веронезе есть, в центр которого вклеена другая, более ранняя картина.

Нравы на этой торговой улице незамысловатые.

10 ноября 2013 года