Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга первая

женщина, оставшаяся девственницей, самое большое поражение культуры перед природой.

Тем более если речь идёт о Лейли, тем более, если природа одарила её женской привлекательностью и притягательностью, тем более, если мужчины её вожделеют, тем более, если обычная женская судьба для этой, конкретной Лейли, самая желанная.

Возможно, такой фильм-передача должен быть вариативным, открытым и дискуссионным, чтобы в него легко могли входить современники, не боясь неприступности классики.

Добавлю, такой фильм-передача должен быть сдержанно-блеклым по цвету, может быть с редкими цветными всполохами.

Чтобы печальная интонация пронизывала весь фильм.

Даже когда смешно и хочется смеяться.

Теперь, после такого небольшого вступления, перейдём непосредственно к фильму-передаче.

ПРОЛОГ

Войдём в фильм-передачу прямо из жизни. Почти документально.

Люди в городе. Идут, останавливаются, здороваются, интересуются, спрашивают. Спешат дальше.

Две девушки и двое юношей случайно остановились около афиши, случайно оказалось, что это афиша оперы Узеира Гаджибекова «Лейли и Меджнун», случайно имя одной из девушек оказалось Лейли, случайно девушки заговорили об опере.

Подробно описывать их внешности не будем. Возможны любые варианты.

Допустим, что среди девушек одна, которая не Лейли, многословна, образованна, в меру цинична. Назовём её Зейда.

Среди юношей, один очень высок и рыжеволос, порывист и возбудим, типичный «джазмен» или для нового времени «рок-музыкант». Назовём его Джейхун.

Другой, в круглых очках, невысок ростом и склонен к полноте, типичный студент-отличник. Назовём его Самир.

– Ты видела этот спектакль?

– это Лейли.

– Нет, не люблю оперу.

– это Зейда.

– А кто сегодня любит оперу?

– это Самир.

– Не скажи, говорят, ни один спектакль, и не только оперный, в Азербайджане не посмотрело столько зрителей.

– это всё разъясняет Зейда.

– Ни один? Даже «Аршин мал алан»[485] и «Мешади Ибад»[486]?

– продолжает свои вопросы Самир.

– Да.

– Наверно из-за мугама[487]. Это же мугамная опера.

– Тогда они пошли бы просто на концерт.

– Ты же сама говоришь, что они предпочитают спектакль.

– Для них нет разницы, что спектакль, что концерт.

– Думаю здесь что-то другое, что мы до конца не понимаем. Хорошо бы разобраться.

– Самир не успокоился, пока не сформулировал проблему.

– И почему, по-твоему, так притягательна это опера, уже для многих поколений азербайджанцев?

– это опять Лейли.

– Возможно, просто кайф ловят. А так, дурацкий старомодный сюжет.

– Зейде всё предельно ясно.

– Ты помнишь, о чём этот сюжет?

– Да, немножко. О чокнутом Меджнуне, его настоящее имя было Гейс, но его назвали Меджнун, значит чокнутый. Лейли за него не вышла, тогда он стал разговаривать со зверьми.

– Это же кайф. С ума сойти, с ума бы не сойти. Можно такую национальную оперу придумать «Меджнун-Лейли – суперстары»

– Джейхун от удовольствия задвигался в воображаемом ритме.

– Кроме Меджнуна, там есть ещё другой чокнутый, хотя его продолжают называть своим именем.

– продолжала разъяснять Зейда.

– Каким?

– Ибн Салам.

– Ибн Салам? Это значит Ибн Привет?

– это вновь Джейхун.

– Да. Ибн Привет. Или, если хочешь, Ибн Хелло.

– А что Лейли? Она ведь не чокнутая?

– это вновь Лейли.

– Нет она нормальная. Просто с мужчинами ей не повезло.

– Почему не повезло? Разве они её не любили?

– Даже слишком. Лучше бы поменьше.

– Зейда даже рассмеялась.

Так случилось, что семена, заронённые в Лейли после этого разговора, начали прорастать.

Может быть, она пошла в библиотеку, осталась один на один с книжными стеллажами.