Мужчины и прочие неприятности

ИЗМЕНЕНИЕ КЛИМАТА, что можно было бы сказать об этом? Во всяком случае, оно повысит спрос на метеорологическую информацию, а может быть, и на профессиональный престиж. Мы – настоящие Военно-воздушные силы, подумал Онни удовлетворенно. С другой стороны, изменение климата означало бы колебания, а Онни никоим образом не причислял себя к сторонникам колебаний. Предупреждения жары, града и сильного ветра пока еще можно было вычислять по колебаниям в пределах нормы, но аномальные колебания создавали нестабильность в атмосфере и являлись не чем иным, как безответственностью. То же самое и с кометами. Природа была бы доброй, если бы не была такой непредсказуемой. Все более непредсказуемой.

Временами Онни чувствовал, что природа вообще ничего не может поделать с солнцем, с изображением его волнующегося поля – картинкой, которая с детства плотно вклинилась в мозг Онни. Эта несчастная современная постмодернистская природа означала бесконтрольные полчища кроликов, мокрое лето, “русскую рулетку” на небе с пожарами в придачу. Онни не переставало поражать, насколько разной может быть, к примеру, снежная буря на экране компьютера и в самой природе. В природе это была какая-то непостижимо громадная, вызывающая бурю эмоций мокрая круговерть.

“А что же я? Распоряжаюсь ли я своей жизнью? – думал Онни. – Не играю ли я в ней роль статиста? Нет ничего более трагичного, чем стать добровольным статистом в собственной жизни!. Миру принадлежит лишь малая часть меня самого, – констатировал Онни. – Эта моя часть включает в себя обязанности, работу, роли и их повторяющееся пунктуальное исполнение. Все происходит чересчур стремительно после понедельника. Наступает следующий понедельник, за ним – следующий: цепочка понедельников, континуум рутины, отглаженная жизнь”.

Подобная череда тяжких размышлений и вопросов была внове для Онни и вызывала в нем обеспокоенность. Он по чему-то тосковал, но по чему? Разве жизнь в подобном ключе не была вполне самодостаточной? Чего ему якобы не хватало? После долгих раздумий Онни пришел к выводу, что эротики. Несколько эпизодов, за исключением последнего времени, были, бесспорно, малоэротичны, возможно. потому, что жена, как ему показалось, была немного обижена. Надо купить подарок.

Ночью началось: белуха Маша пробралась в сон Онни. И там же, во сне, проходила международная встреча метеорологов в России. Маша была помещена в бассейн для исследований, отдельно от других видов. Вместо того чтобы контактировать под водой, белуха вдруг приподнялась над ее поверхностью и попыталась установить голосовой контакт с Онни.

Идея-то присутствовала, однако отсутствовал общий язык. Белуха была разочарована. Как-будто пытаешься вести высокоинтеллектуальную дискуссию с весельной лодкой. Она запевала все реже и слабее и проводила все более длительные периоды в унынии на дне бассейна. Вскоре она больше не узнавала других. И вскоре она уже не узнавала в отражении даже саму себя.

“Время метеорологов приближается, – говорил Онни белухе. – Изменение климата сыграет на повышение спроса”.

Белуха слушала речь Онни, но была не в состоянии ни понять, ни трансформировать ее в собственной глотке. Онни мог бы преобразовать язык кита в северное сияние на мониторе, однако был не способен расшифровать его. Северное сияние переместилось в виде воздушной массы на карту погоды.

Сумерки сгустились, и в тусклом освещении кабинета на первый план выступили: компьютер, модем, брандмауэр, принтер, телефон, зарядное устройство. Во сне Онни белуха твердила одно и то же: “Я так одинока, я так больше не могу”.

“Коммуникация в конечном счете – всего лишь вопрос технологии”, – подумал Онни. Это факт.

Упи просунул кончики пальцев в ушки ножниц для бонсая и осторожно принялся изучать росток клена, тянувшийся вверх странной фитюлькой.

“История Златовласки – это история победителя, – подумал Упи. – Ей просто следует вырваться из нездорового круга забот. Обратить внимание на себя. Прямо сейчас она не успевает, да и не в силах ничего желать, кроме как сбежать куда-то подальше. Это ж перво-наперво”.

– Хочешь, я включу увлажнитель воздуха? – начал болтать Упи с кленом-малышом. Бонсай явно не испытывал удовольствия от чересчур сухого воздуха в комнате, но у Упи не было подходящего для зимнего периода влажного помещения. Златовласка выносливее бонсая. Сильная. Красивая. Роза могла бы не просто растрачивать впустую излишки своих сил. Упи отбросил фитюльку прочь и, отмерив необходимое количество подкормки для растений, добавил ее в теплую воду для полива. Самому же себе он плеснул виски. Ваше здоровье!