Музыка боли. Образ травмы в советской и восточноевропейской музыке конца XX века

Некоторые из цитат, которые включает Гурецкий, несут в себе очевидные католические коннотации, не теряя при этом связь с темой утраты. Слова Хелены адресованы двум материнским фигурам: ее матери и Богоматери. В первой части симфонии сопрано исполняет фрагмент на польском из ламентации девы Марии (XV век). В каноне же звучат две мелодии: гимн на тему Великого поста «Здесь умирает Иисус» («Oto Jezus umiera») и народная песня на религиозный текст «Да вознесется хвала ему» («Niechaj będzie pochwalony»)¹⁴. Композиторы, работавшие в стилистике соцреализма, также обращались к региональной народной музыке со всех концов Восточной Европы, трансформируя мелодии таким образом, чтобы вывести через них на первый план доминирующую политическую идеологию¹⁵. Но в симфонии Гурецкий цитирует музыку, которая соотносится с национальной памятью и католицизмом. Более того, избранные тексты чаще всего имеют религиозную тональность. Тем самым композитор еще сильнее дистанцируется от официальных культурных практик, предписанных коммунистическими властями. Симфония через собранные в ней исторические, литературные и музыкальные отсылки однозначно утверждает польскую национальную идентичность, основы которой следует искать в католицизме. Страдания польского народа интерпретируются почти в мессианском ключе.

Восприятие Польши как безвинно страдающего края существует уже более 150 лет. Оно восходит к утрате поляками собственного государства в XIX веке и постоянным угрозам низведения в политическое небытие, которые ощущались на протяжении XX столетия. Представление о Польше как о мессии среди множества наций питало коллективное сопротивление и моральный дух в эти сложные времена, а также позволяло противодействовать существующим негативным стереотипам о поляках. Национальное самовосприятие польского народа лишь укрепилось в связи со Второй мировой войной. Во имя консолидации власти коммунистическое правительство Польши предпочло затереть границы между испытаниями, через которые в годы войны прошли евреи и поляки, и выступило с моноэтнической концепцией польского национального мученичества по вине нацистов¹⁶.

Симфония № 3 вбирает в себя элементы, соотносящиеся с войнами, которые ставили под вопрос статус поляков как нации, и католическим наследием Польши. Композиция объединяет в себе все аспекты устоявшегося культурного нарратива о польской идентичности. Таким образом, симфония изначально была вовлечена в дискурс о культурных травмах. Произведение Гурецкого отмечено всепоглощающей печалью, которая придает эмоциональный вес тому сочетанию отсылок, вплетенных в музыку. Впрочем, как мы убедимся в этой главе, музыка – весьма гибкое эстетическое средство, а культурные травмы становятся основанием противостояния разнообразных точек зрения на истину. Особенно это касается конфликтов по поводу исторической памяти евреев и поляков о периоде Второй мировой войны. Симфония № 3 как произведение в память о мучениях может взаимодействовать с различными травмами: как страданиями польского народа, так и холокостом. Эта способность композиции объясняется тем, что она специфическим образом разыгрывает перед нами последствия травматических событий, конкретно интерпретирует значимость исторических утрат и передает слушателю ощущение глубокой грусти.

Симфония № 3 как проявление скорби

Частично в силу частой повторяемости в симфонии мелодического, ритмического и гармонического материала эту композицию Гурецкого нередко критикуют за «неумолимую простоту». Особенно часто такие мнения высказывают те, кто видит в сложности и изощренности музыки «глубину» и «самоценность». Так, Джозайя Фиск сокрушается, что «монохромные текстуры, составляющие поверхность музыки, не просто представляют собой оболочку, которая обрамляет иные слои смысла, а выступают единственным слоем смысла в произведении»¹⁷. В таких умозаключениях прослеживаются термины и ожидания, которые модернизм использует для оценки музыки, заслуживающей, с позиций того же модернизма, списания и осуждения. Да, симфония, воспроизводя один и тот же материал и склоняясь в сторону статичной гармонии, очевидным образом избегает всех традиционных маркеров «музыкальной глубины», например развития мотивов, сложной гармонии и серийных формул. Но как раз «поверхностность» произведения придает ему осмысленность и убедительно доносит до слушателя аффект скорби. Неудивительно, что симфония пользовалась большой популярностью в течение 1980-х и 1990-х годов, активно продавалась на дисках и часто звучала как в фильмах, так и по радио¹⁸.