Музыка души

– Модя, это безрассудно. При твоей безалаберности ты не сможешь жить самостоятельно. Радоваться надо, что сейчас ты на всем готовом, – видя, как упрямо нахмурился брат, Петр Ильич поспешно добавил: – По крайней мере, посоветуйся с Сашей.

– Да пока мое письмо дойдет до Каменки, пока придет ответ! А надо решать сейчас, немедленно!

– Глупости. Никогда не следует принимать столь важных решений в спешке.

Братья долго спорили, Модест горячился, не хотел уступать, но в конце концов согласился подождать, однако идею свою не забыл и несколько дней спустя вновь начал разговор, на этот раз подойдя с другой стороны:

– Представь только: мы могли бы всегда жить вместе, как сейчас! Разве это было бы не прекрасно?

Петр Ильич страдальчески вздохнул:

– Я думал, мы обо всем договорились, а ты опять! Модичка, пойми: как бы я ни любил и тебя, и Колю, жить с кем-то постоянно я не могу. Одна мысль об этом невыносима для меня. Я уж не говорю о том, что разрыв с родителями тяжело отзовется на мальчике и отравит тебе всю твою мнимую свободу!

Модест обиженно насупился, но спорить перестал.

***

Апрельское солнце робко пыталось прогнать зимний холод, никак не желавший покидать Кларан. Его лучи весело скакали по комнате, слепя глаза и заставляя щуриться. Петр Ильич дописывал очередное послание к Надежде Филаретовне, когда дверь комнаты распахнулась и вошел высокий полный мужчина средних лет, громко спросив:

– Петр Ильич дома?

Он страдальчески поморщился, узнав отставного генерала Шеншина, который давал денег взаймы за крупные проценты. Когда-то Петр Ильич по рекомендации общего знакомого занимал у него небольшую сумму. Все их отношения заканчивались этим денежным обязательством.

Он бросил гневный взгляд на Алешу, который маячил позади мощной спины генерала, но тот только виновато развел руками с видом: «Я ничего не мог сделать». Шеншин тем временем узрел хозяина комнаты и кинулся к нему с распростертыми объятиями:

– Петр Ильич, дорогой! Как я рад вас видеть!

Тот тяжело вздохнул, но вынужден был ответить на приветствие: и кой черт принес сюда Шеншина? Они же никогда близко не общались. Тем временем генерал, не дожидаясь приглашения, развалился в ближайшем кресле, закинув ногу за ногу, и принялся болтать.

– Рад видеть вас вполне здоровым, – сообщил он таким тоном, словно был глубоко разочарован этим обстоятельством.

Петр Ильич прожег его раздраженным взглядом: Шеншин поди считал его совсем сумасшедшим, как о том писали газеты. Ему хотелось набрать материала для сплетен, чтобы потом на родине растрепать всем знакомым. А тут вдруг соотечественник оказался здоровым! Вот и разгадка странного визита. Петр Ильич до глубины души ненавидел таких посетителей, движимых праздным любопытством и любовью к сплетням.

– Я только недавно из Москвы, – продолжал вещать генерал. – Как же я рад оказаться так далеко от проклятой трущобы! Знаете, я желал бы умереть подальше от России. Англия совершенно права, что не хочет соглашаться на наши условия. Мы ведь дрались за славян? Ну так, значит, брать Карс, Батум и контрибуцию – подло! Все это мошенничество и афера для разных поставщиков, интендантов и прочая.

И полились бесконечные речи, из коих каждая была глупостью, непоследовательностью, возмутительной плоскостью, презрением и чуть ли не ненавистью к родной стране. Петр Ильич мужественно молчал, всем своим видом и мрачным выражением лица стараясь дать почувствовать генералу, что будет рад, когда тот возьмется за шляпу и перчатки.

Шеншин это заметил, однако ни капли не смутился и нахально заявил:

– Нет, батенька, я от вас не уйду, пока вы не сыграете мне что-нибудь новенькое.

Эта фраза окончательно взбесила Петра Ильича, но, чтобы отделаться от неприятного посетителя хотя бы такой ценой, он сыграл какой-то вздор. Шеншин не ушел и после этого. В полном отчаянии Петр Ильич объявил:

– Я должен закончить нужное письмо.

И сбежал в другую комнату в надежде, что настырный посетитель поймет намек. Вернувшись, он обнаружил, что генерал терпеливо его ждал.

Ушел Шеншин, только когда окончательно стемнело и измученный Петр Ильич дошел до откровенной грубости, перестав отвечать на вопросы. К этому времени он готов был убить наглого гостя. Даже здесь, в милом спокойном Кларане не хотят его оставить в покое!

***

С сожалением покидал Петр Ильич пансион, где, несмотря на ужасную погоду, был совершенно счастлив. Зато перспектива встречи с родными, по которым он ужасно соскучился, наполняла душу радостью.