Музыка души

Едва оказавшись в вагоне в одиночестве, он заснул мертвецким сном и проснулся только на подъездах к Браиловскому полустанку. Пассажиры с любопытством разглядывали паровой плуг, работавший в поле налево от пути. Один из них, имевший вид человека, хорошо знакомого с местностью, рассказывал попутчикам:

– Браилово принадлежит банкиру фон Мекку, стоит три миллиона и приносит семьсот тысяч дохода…

«Какой вздор», – подумал Петр Ильич, знавший, что имение не приносит своей хозяйке почти никакого дохода.

Марселя – слугу Надежды Филаретовны, который должен был встретить его на вокзале – Петр Ильич отыскал без труда. Он оказался вовсе не французом, как можно было подумать по имени, а местным жителем, которого кто-то столь оригинально прозвал. Он был учтив и услужлив, только вот одет гораздо лучше Петра Ильича, что страшно смущало последнего. Когда он уселся в великолепную коляску, запряженную великолепной четверкой, а великолепный Марсель – на козлы рядом с кучером, Петру Ильичу стало неудобно – будто он занял не свое место.

Усадьба далеко превзошла все то, что рисовалось в его воображении. Дом выглядел настоящим дворцом: огромный, роскошный, красивый, хорошо устроенный, с просторными комнатами и высокими окнами, с чудным убранством, картинами, статуями… Никогда еще Петру Ильичу не приходилось жить в таком великолепии.

Не менее прекрасен оказался и сад. Густая растительность местами была столь богата, что образовывался целый маленький лес из высоких, сочных и пахучих трав. Особенную прелесть придавала ему масса цветущей сирени. После убогой каменской природы он казался настоящим раем.

Совершенно пустой дом содержался так, будто он был обитаем. В своей комнате Петр Ильич нашел все необходимое: от нотной бумаги до мельчайших принадлежностей туалета. Слуги были предупреждены: в разговоры не вступали, и только Марсель поинтересовался, как барин пожелает распределить день. Во всем, в каждой мелочи чувствовалась заботливая рука хозяйки, приложившей все усилия, чтобы создать для своего гостя идеальные условия.

А сколько в этом доме было книг! Зайдя в библиотеку, Петр Ильич наткнулся на томик Мюссе, да так и сел читать его прямо на полу, не в силах оторваться. В музыкальной комнате имелись рояль, фисгармоника и великолепнейшая коллекция нот. Словом, Браилово было идеально – здесь хотелось жить всегда. Петр Ильич почувствовал безграничную благодарность к Надежде Филаретовне, сделавшей ему такой чудесный подарок.

Вечером прибыл задержавшийся Алеша, рассказавший, что на одной из станций видел Сашу с детьми. Он пребывал в телячьем восторге от Браилова и без конца повторял:

– Что дом, что сад, что люди, что угощение – бес-по-доб-ны! И опять в лес можно ездить, и покойно, и хорошо…

Петр Ильич только посмеивался энтузиазму своего слуги.

Неподалеку от усадьбы располагался монастырь, который прежде был католическим, но потом его обратили в православный. Рядом с домом обнаружился лесочек с остатками сада, разведенного еще католическими монахами. От стены, когда-то окружавшей его, остались живописные развалины.

На Вознесение Петр Ильич пошел в этот монастырь на обедню. Народу собралось великое множество, так что в церкви невозможно было найти места. Но одна из монашенок провела его на хоры, откуда хорошо просматривался храм. Сразу бросалось в глаза, что он был прежде католическим: по стилю фресок и икон, совершенно не византийских; по латинским надписям на потолке, состоящим из названий различных добродетелей; по иконостасу – деревянному и довольно неуклюже приделанному к стенам.

Два хора монашенок пели необычайно хорошо, и временами слышались незнакомые Петру Ильичу напевы. С большим интересом он наблюдал за регентшей – старой монахиней с потрясающе красивым лицом. В воображении тут же родился целый роман о жизни этой почтенной старушки.

К сожалению, летняя жара проникла и в церковь: было ужасно душно, кружилась голова. Не дождавшись конца службы, Петр Ильич вышел на монастырский двор, забитый что-то евшими людьми. Слепые играли на лирах и пели канты. Выходивший из церкви народ оделял нищих бубликами и кусками сала и хлеба. Около входа толпились продавцы разного дешевого товара. В массе народа Петр Ильич услышал заставившие его усмехнуться перешептывания на свой счет: «Да что вы! Это жених одной из дочерей барыни!»

Нагулявшись, Петр Ильич принимался за сочинение. Работа шла необычайно хорошо, и вскоре появилась масса эскизов: скрипичные пьесы, шесть романсов, около дюжины фортепианных пьес, «Детский альбом», Большая Соната, литургия Иоанна Златоуста…

***

В начале июня Петр Ильич уезжал в Москву, преисполненный оптимизма: Антонина дала согласие на развод. И все-таки оставлять Браилово было грустно и тоскливо: после сладкого мира, который он вкушал здесь, предстоял шумный город. Приведя в порядок музыкальную библиотеку, Петр Ильич долго бродил по саду, прощаясь с усадьбой.

В Москве его на вокзале встретил Анатолий, поразивший усталым и болезненным видом. На вопрос, что случилось, тот только отмахнулся: