Музыка из уходящего поезда. Еврейская литература в послереволюционной России

В «Звезде», которую в то время хвалили как произведение реалистическое, «горькое», но при этом «оптимистичное», рассказана история разведывательной операции на территории оккупированной немцами Западной Украины[135]. Разведчики действуют в самом центре немецкого расположения и время от времени берут «языков», которых впоследствии убивают. Их безмолвное и смертоносное присутствие угнетающе действует на немецких рядовых, которые за зеленые камуфляжные костюмы дают им прозвище «Grime Gepenster» («зеленые тени»). Перевод романа на идиш, который был опубликован в Варшаве в 1954 году, так и назывался – «Грине шотнс» [Kazakevich 1954][136]. Разведотряд успешно передает советскому военному командованию сведения о готовящемся немецком наступлении с участием элитной танковой дивизии Гиммлера, однако силы совершенно не равны – с задания не возвращается никто.

В повести нет явственных еврейских тем и, в отличие от Германа, Казакевич не создает откровенно еврейского персонажа. Хотя действие происходит в Западной Украине, нет упоминаний о том, как немецкая оккупация сказалась на местном еврейском населении. При этом в письмах Казакевича военных лет, написанных по-русски и опубликованных в 1990 году, отражена судьба европейских евреев. Например, в письме 1945 года он описывает, как в одной ситуации ощутил жалость к немцам, «но тогда вспоминаешь Керченский ров, Майданек, убитых женщин и детей» [Казакевич 1990: 284]. Казакевич имеет в виду, что страдания немцев – это лишь кара за те страдания, которые от них претерпели евреи. В его письмах к родным и командирам звучит искреннее желание сражаться на фронте, а также ощущается неистребимая жизнерадостность, несмотря на царящее вокруг разрушение [Казакевич 1990: 252, 274].

Как явствует из повести и писем военных лет, Казакевич, подобно Герману и Эренбургу, в идеологическом смысле был сторонником универсализма. В «Звезде» командиром разведотряда является Володя Травкин, бывший студент-физик. Молодой, красивый и серьезный, Травкин не отвечает на заигрывания влюбленной в него радистки Кати. Как и доктора Левина у Германа, Травкина отличает «фанатизм при исполнении долга» [Казакевич 1984:319]. Травкин ощущает особое родство с другим офицером, артиллеристом: «Они и называли друг друга “земляками”, ибо они были из одной страны, – страны верящих в свое дело и готовых отдать за него жизнь» [Казакевич 1984: 391]. Безоглядная преданность героев Казакевича и Германа абстрактной идее долга заставляет вспомнить еврея Левинсона – героя романа Фадеева о Гражданской войне «Разгром», произведения, которое в 1945 году называли образцом для авторов советской литературы о Второй мировой войне [Резник 1945: 289]. Страна, которую рисует себе в воображении герой Казакевича, выдает право гражданства не на основании происхождения или национальности, но на основании идейности. И это страна, где еврей, как и любой другой, может почувствовать себя своим. Два года спустя, в 1949-м, Герман напишет, что его доктор Левин не может называться положительным героем, и хотя, по словам Германа, это связано с личными качествами персонажа, на деле проблема состояла в его фамилии – в его еврейской национальности. Избегая четких еврейских отсылок и подчеркивая трансцендентно-абстрактную преданность героя своему делу, Казакевич с его «страстью к универсальному» пытается, подобно Эренбургу и Герману, создать отдельное еврейское пространство.

Литература мобилизации

Страсть к универсальному, которая явственно присутствует у Казакевича, Эренбурга и других, вступает в противоречие с другой важнейшей траекторией произведений советских писателей военного периода – литературой ненависти. В «Звезде» членов разведотряда объединяет общая задача: уничтожить врага. Оказавшись на оккупированной немцами территории, они видят повсюду «следы чужой, ненавистной жизни. <…> Повсюду был запах немца, фрица, ганса, германца, фашиста» [Казакевич 1984: 335]. Дегуманизация врага идет рука об руку с дегуманизацией бойца, который с врагом сражается. Поставленная перед Травкиным задача, на выполнение которой он бросает все свои силы, превращает его подчиненных в некие запредельные существа. Бытование в нейтральном публичном пространстве универсалистского политического сообщества требует сложить с себя все приметы национальности, религии, расы, этноса и прочие маркеры идентичности. Бытование разведотряда доводит эти требования до крайности. Его члены должны отказаться от всего, что делает их отдельными личностями: