Музыкантская команда

— От дамочек парона Аматуни. — Арсен низко поклонился, помахав у своих ног воображаемой шляпой. — Юному герою и музыканту…

— А кто герой? — не понял я.

— Да ты же, балда, — рассмеялся Арсен. — Тебе все это прислали.

— Мне?.. А что в стакане?

— Вода. — Арсен подмигнул. — Для жаждущих сердец предназначена.

Меня давно мучила жажда, и я тут же взял стакан и отпил глоток. Но, поперхнувшись обжигающей горло жидкостью, едва не выронил стакан из рук.

— Осторожнее, прольешь! — Арсен испуганно отнял у меня стакан. — Добро только переводишь.

— Что это было? — задыхаясь от кашля, спросил я. — Откуда ты взял эту дрянь?

— Это же водка, дурень, — засмеялся Арсен. — А принес потому, что дали. Откуда мне было знать, что ты так сразу и набросишься на нее.

— Вылей эту дряиь…

Сейчас вылью. — И Арсен тут же опрокинул содержимое стакана в собственную глотку. — Ох-хо!.. Сказано ведь: с дрянной овцы хоть шерсти клок…

Он закусил куском хлеба с мясом и со словами «Подожди, мы скоро заканчиваем» двинулся к двери.

От водки настроение у Арсена явно улучшилось, глаза заблестели, движения стали быстрые и резкие. Выходя, он с такой силой хлопнул дверью, что она за ним снова растворилась. Я, корчась от боли, подошел, чтобы закрыть ее, в это время до слуха моего донесся чей-то голос:

— Малыш, Малыш…

Выглядываю в коридор, а там у большого темного шкафа стоит Аматуни и, пьяно раскачиваясь, манит к себе пальцем Арсена:

— Подойди-ка ко мне, Малыш…

— Это вы мне, парон полковник? — посмотрел на него Арсен.

— Да, тебе, Малыш. Дамам хочется шампанского, — объяснил полковник. — Где же шампанское?..

Арсен не сводил с него изумленных глаз. Он, видно, все не мог понять, чего это понадобилось от него полковнику. Но затем, хитро улыбнувшись, он быстренько огляделся кругом, подошел к большому шкафу и открыл дверцу.

— Здесь, господин полковник, здесь все: и шампанское и мадамочки.

— Да-да, спасибо, Малыш. — И полковник преспокойно вошел в шкаф.

Арсен закрыл за ним дверь, накинул крючок и выскочил из коридора.

Я наблюдал эту сцену и давился смехом. Давно уже Арсен не откалывал таких штучек.

«Видно, водка ему в голову ударила, — подумал я. — То-то будет завтра шуму».

Но вскоре я забеспокоился. Ведь там вот-вот хватятся полковника, вспомнят, что он пошел в сторону кухни, наконец, найдут его запертым в шкафу, и скажет он, что сделал это Малыш. И тут уже мне будет не до смеху. Надо срочно что-то придумать.

Сначала я было решил попросту бросить все и смыться из кухни. Но потом понял, что этим только дам им повод поверить, будто и правда этот номер выкинул я.

Нет, Арсен сделал ужасную глупость. И ведь сколько ни говорит ему Цолак, чтобы был серьезнее, Арсен все чего-нибудь придумает.

За дверью что-то грохнуло. Сейчас Аматуни поднимет шум, и тогда мне не миновать беды… Я подбежал к шкафу, открыл дверцу и… остолбенел от удивления. Полковник не стоял, а сидел на полу, привалившись к стене, и мирно посапывал.

— Парон полковник, парон полковник! — Я стал трясти его за плечо, испуганно оглядываясь на дверь. — Вставайте, парон полковник!.. Ваши дамы зовут вас…

— Дамы? — Аматуни с трудом очнулся. — Минутку, я сейчас…

Кое-как с моей помощью он поднялся и нетвердыми шагами вышел из шкафа.

Я облегченно вздохнул, повернулся, чтобы закрыть дверь шкафа, и оцепенел от удивления: в полутьме поблескивал маленький, новенький револьвер… Настоящий браунинг.

Я быстро схватил это сокровище, засунул его за пазуху и выскочил вон.

Мрачный, туманный день. Дует холодный ветер. По раскисшей от дождя дороге движется группа всадников. Это Бахшо со своими дружками. Между ними идут отец, Цолак и Арсен со связанными руками. На лицах маузеристов довольные улыбки, в то время как пленники понурые и грустные… Я прячусь за камнем у обочины дороги и жду, пока подойдут. Вот они уже совсем близко, и я неожиданно выскакиваю на дорогу.

«Руки вверх, разбойники! — кричу им в лицо. — И молитесь богу — настал час расплаты!»

Маузеристы, конечно, громко гогочут: кто, мол, такой этот смельчак? Невооруженный мальчишка, и только. Бахшо вскидывает хлыст и орет:

«Ах ты сукин сын!..»

Но не успевает ударить, потому что я вынимаю из-за пазухи браунинг и одним выстрелом укладываю наповал Бахшо… На лицах остальных маузеристов ухмылка сменяется выражением ужаса. Они тянутся за своими маузерами. Но поздно… Бах, бах, бах! — одну за другой выпускаю я пули…

— Нет у тебя совести, что ли, Дьячок? — слышу я вдруг голос Завена. — Не мог этот свой поганый сундук потом чинить? Гляди, как напугал бедного Малыша…

Я огляделся и увидел, что… нахожусь в казарме. Ребята давно уже проснулись и вышли умываться. Завен, по-видимому, сегодня дневальный — он подметает пол. А Киракос возле койки забивает гвоздями отклепавшиеся полоски жести на своем сундуке. Он поглядел на меня, заискивающе улыбнулся и сказал:

— Ой, Гагик-джан, ты и правда испугался? А мне казалось, ты у нас храбрец.

Я действительно был испуган, но не его шумом. «Револьвер!» — подумал я.