Музыкантская команда

Накануне вечером, когда мы с ребятами вернулись в казарму и я улегся на койку, мне долго не спалось. Я крепко сжимал в руке браунинг и придумывал планы мести один другого сложнее, пока не уснул.

И вот, проснувшись, я увидел, что револьвера у меня в руках нет. Неужто кто-то увидел его и забрал?..

Я чуть не закричал от этой догадки, но сдержался и стал осторожно ощупывать постель. Вдруг нога моя коснулась чего-то твердого. Вот он, у самых моих ног… Я осторожно подтащил к себе браунинг и спрятал под подушку. Потом сел на кровати, стал одеваться и быстренько засунул его за пазуху.

С перекинутыми через плечо полотенцами в комнату вошли Цолак, Арсен и другие ребята.

— Ну, Малыш, проснулся? — сказал Арсен, подошел ко мне и стал изучать мoe лицо. — Хмм… С таким лицом в город не ходи, не то все невесты на выданье на тебя накинутся, передерутся из-за ревности.

Я потрогал лицо: оно распухло и болело от прикосновения.

— Не догадались мы вечером примочку приложить. — сказал Цолак. — Ничего, скоро пройдет. Но домой ты действительно не ходи.

— Почему?

— Во-первых, мама твоя испугается, увидев тебя таким. И потом, надо выждать, посмотреть, что намерен делать этот мерзавец. Если он не позабыл о вчерашнем происшествии, то может искалечить тебя…

Я мысленно улыбнулся. Если бы они знали, как изменилась обстановка… Не я, а он теперь должен меня бояться.

Но после репетиции меня все-таки домой не отпустили. Туда пошел Цолак и, вернувшись, радостно сообщил о том, что узнал от Анаит: Бахшо пришел домой среди ночи, сел на коня и куда-то ускакал со своими дружками.

— Наверно, решил после вчерашнего своего лихачества на некоторое время скрыться, — предположил Цолак. — Боится, что Аматуни начнет против него дело.

— А вернее всего, снова отправился разбойничать, — сказал Арсен. — Не похоже, чтобы такой бандит кого-нибудь испугался.

Ребята искренне радовались, что Бахшо нет в городе, и невдомек им было, что я мечтал о встрече с ним. «Скорей бы возвращался, вот уж задам я ему! — думал я. — Только бы поскорее…»

В ДОМЕ У „ДЯДИНОЙ ЖЕНЫ“

Как раз в те дни я как-то заметил, что Цолак и ребята снова о чем-то перешептываются. Я, конечно, пристал к ним: мол, что случилось, зачем шушукаетесь? И был очень удивлен, когда Арсен, который всегда так хорошо ко мне относился и был дружен со мной, сказал довольно холодным тоном:

— Ничего особенного не случилось… И не твоего это ума дело.

Я вопросительно посмотрел на Завена, потом перевел взгляд на Варткеса, на Корюна. Все загадочно молчали. Ясно, что у них появилась какая-то тайна, в которую меня посвящать не хотели.

— Погодите-ка, уж не случилось ли чего с моим папой? — вдруг пронзила меня тревожная мысль.

— Нет же, нет… Отец твой выздоравливает, скоро выпишется, — тем же тоном ответил Арсен.

Но я ему почему-то не поверил. Наверно, что-то случилось с папой, а не то чего бы им от меня скрывать? Ведь они обычно во всем доверяли мне. Потому-то со все более возрастающим беспокойством я требовал, чтобы они сказали мне, что произошло с папой, и даже угрожал, что, если не скажут, я сам отправлюсь в больницу и все узнаю.

Видимо, эти мои угрозы всерьез обеспокоили ребят.

— Этот парень сошел с ума, он и нам и отцу своему все дело испортит! — воскликнул Завен.

Тут подошел Цолак и, узнав, в чем дело, стал успокаивать меня, говорить, что с папой ничего не случилось. Но, видя, что уговоры на меня не действуют, он вынужден был уступить:

— Ладно, я скажу тебе, в чем дело. Но только знай: это самая важная тайна из всех, что мы тебе когда-либо доверили, и держи язык за зубами.

И он объяснил, что сегодня вечером он вместе с Арсеном, Завеном, Корюном и Варткесом идут на какое-то подпольное собрание. Я был взволнован и оскорблен до глубины души. Ведь мне-то казалось, что у них не может быть никаких тайн от меня… И вот они отправляются на подпольное собрание (подумать только — под-поль-ное!) и не только не берут меня с собой, но даже пытались сохранить это в тайне от меня…

По-видимому, все мои мысли были написаны на моем лице так ясно, что Цолак понял их и стал утешать меня, уговаривать.

— Ты не горюй, Гагик-джан, — сказал он. — Там ничего интересного не будет… И кроме того, видишь, сегодня я веду туда только четверых, а Асканаза, Левона, Вардана и тебя сведу в другой раз.

Эти слова еще больнее обидели меня.

— Как же ты равняешь меня с ними? — закричал я. — Может, это они распространили столько листовок? А может, они умеют так же, как я, хранить важные тайны? Помнишь, когда Дьячок пытался заставить меня проговориться, удалось ему вытянуть из меня хотя бы словечко?.. А будь на моем месте Асканаз или Левон, еще не известно, что бы получилось… Нет, не надо меня брать куда-то там с ними. Или я пойду сегодня с Арсеном и остальными, или никогда и никуда не пойду!

Цолак слушал мою взволнованную и бессвязную речь с улыбкой, а когда я закончил, вдруг потрепал меня за волосы.

— Прости меня, Гагик, ты, пожалуй, и правда уже совсем зрелый революционер, — сказал он и повернулся к ребятам: — Как думаете, может, возьмем с собой Гагика?..