Мы, Божией милостию, Николай Вторый…

Витте уже ждал меня в кабинете с пухлой папкой в руках. Главный министр России был как всегда подтянут, свеж и энергичен. Он отвесил обычный, отнюдь не подобострастный поклон, мы опять пожали друг другу руки и сели друг напротив друга за малый стол, стоявший перпендикулярно основному, заваленному полуметровыми стопками бумаг. – Боюсь я всё это не прочту до отъезда, – показал я на бумаги, чтобы растопить обычную для начала разговора неловкость. – Придётся взять их с собой. – Я решил упростить вам задачу, государь. – Витте улыбнулся. – Вот, – показал он на папку, – краткий доклад о положении дел в Империи. Почитайте, Ваше Величество, здесь полный обзор и текущего положения и предполагаемых реформ. – Обязательно почитаю, – сказал я, кладя папку на стол. – Ну уж раз мы с вами сегодня встретились, расскажите мне коротко, что у нас в государстве хорошо, а что – не очень. – Рассказ, даже короткий, будет долгим, государь наберитесь терпения. А то, когда я начинаю вам говорить о финансовых вопросах, вы обычно скучаете. – Ничего, ничего, я потерплю. – Витте вскочил со стула и начал ходить по кабинету. Он говорил с лёгким украинским акцентом, чёткими и ясными фразами, лишь иногда заглядывая в маленькую книжицу, которую вынимал из внутреннего кармана. – Человек безусловно талантливый, но уж очень себя любит, Чемодуров прав, – подумал я. – Положение в нашем хозяйстве, – вещал Витте, – можно сказать, хорошее или очень хорошее. Промышленость, после введения по моей инициативе защитительного таможенного тарифа, растёт как на дрожжах, в этом ходу под мои руководством будет построено рекордное количество железных дорог – около 3-х тысяч вёрст. Транссибирская магистраль уже под Иркутском. Урожаи зерна отличные, голода не было три, нет – четыре года. Золотой запас империи достиг уже девятисот миллионов рублей. Самое время провести, хосударь, задуманную мной денежную реформу – перейти на золотой рубль. Ещё лет двадцать назад Салтыков издевательски писал, что за наш рубль в Европе дают полтину, а скоро будут давать в морду. Так вот и нет – мы введём свободный обмен рублей на золото и начнём чеканить империалы по 15 рублей с вашим, хосударь, изображением. В них будет по 12 храмм чистого золота. – Сергей Юльевич, простите если спрошу вас ещё раз: а зачем всё-таки это нужно? Конечно, приятно, что рубль будет золотым, но ведь и риск большой… – Риск всегда есть, Ваше Величество. Но другого пути нет. Россия, безусловно, страна богатая: и землёй, и людьми, и недрами. Одного только не хватает – капиталов. За счёт казны всего не построишь, а бюджет у нас и так еле-еле концы с концами сводится, и если бы не введённая по моему настоянию винная монополия совсем бы плохо было. Она больше четверти доходов в казну даёт. Но этого мало: нужен иностранный капитал, а он к нам не придёт, если не будет твёрдой валюты и гарантии вывоза прибыли. – Понятно, значит будут здесь богатеть, рубли на золото менять и за границу вывозить, – решил я поддразнить Витте. Он аж подскочил: – А сколько они построят при этом? Вот нефть в Баку нашли, а разрабатывать не на что. Да и не в деньгах дело – вместе капиталами иностранцы привезут машины, людей, инженеров, производство наладят, дисциплину европейскую привьют. Вот вам в прошлом году некий поповский сын радио демонстрировал, а что из этого вышло пока? Да, ничего, и я не удивлюсь, если какой-нибудь заграничный проходимец украдёт это изобретение, поставит его на поток и будет нам же радиоприборы продавать. – Хорошо, хорошо, не кипятитесь! А в чём вы думаете состоят самые главные проблемы для нашей империи? – Витте на минуту задумался, встряхнул головой и начал опять говорить, при этом его малороссийское хекание стало ещё заметнее. – Проблемы основных две – одна внешняя, другая внутренняя. Под внутренней я имею в виду земельный вопрос. Я вам уже ховорил, земли в стране много, а толку от этого мало. На каждого нашего крестьянина приходится в полтора раза больше удобной для пахоты земли, чем в Хермании, в два раза больше, чем в Италии, а урожаи в 3, в 4 раза ниже. И это в Европейской части, я уж про Сибирь и не ховорю. – Отчего так? – Да оттого, что пашут по старинке, на два вершка, ахрикультуры никакой, семена – одна труха. Но захочет крестьянин что-то улучшить, ему стукнут свои же, из общины по башке: сиди и не высовывайся. Да и вообще… трудное это дело улучшать севообороты, грамотно применять удобрения, гораздо проще – землю чужую отнять и поделить. – У кого же? – Да у помещиков. Об этом только и шумят народные витии, все эти народовольцы и социалисты. – А выход где? – Не знаю, Ваше Величество. Надо как-то пар выпустить – хотят больше земли, пусть едут в Сибирь и получают бесплатно. Нам бы, хосударь, человека толкового найти на пост министра земледелия. Слышал, что в Ковно местный предводитель дворянства Сельскохозяйственное общество учредил, новые сорта зерновых вводит, так у него в губернии урожаи хлеба в два раза возросли. – Как фамилия его не помните? – Не помню, хосударь, как-то на С, кажется. – Найдите и пришлите его ко мне, хочу с ним побеседовать. А вторая проблема какая? Внешняя, говорите? – Да, Ваше Величество. В Европе мы уже дошли до границы расширения наших земель, отнять что-либо на Балканах и у Турецкой империи мы не сможем, будет новая война, похуже крымской. На юге, в Персии и Центральной Азии мы впрямую сталкиваемся с англичанами. А надо бы не соперничать, а договориться и зоны влияния разделить. На Дальнем Востоке мы вроде бы получили и от Китая, и от Японии всё, что хотели, в этом месяце договоры с ними подпишем и, считай, Манчжурия наша. Только вот дальше, в Корею и на Ляодунский полуостров лезть не надо. А есть горячие головы… Недавно от некоего Безобразова записку получил, предлагает план «мирного завоевания» Кореи. Я ответил этому молодому наглецу, что план его попахивает авантюрой. Но я уверен, он не успокоится и до вас дойдёт. Ваше Величество, не время России сейчас воевать, не время. Никакая нам война не нужна, ни маленькая, ни тем более большая. Лет через 20-30, если всё будет тихо-мирно, Россия станет крупнейшей мировой державой. – Да? Так уж и станет, когда у нас 80% неграмотных… – А на это особый план есть у министерства просвещения. По введению всеобщего начального образования к 1924 году. – Даааа… Ну, до этого ещё надо дожить. – Повисло неловкое молчание. Я собрался с силами, сжал кулаки и набрал в лёгкие воздух, как будто собирался бросился в воду с 10-метровой вышки. – Я тоже, Сергей Юльевич, хочу вам такое сказать, что , наверное, никогда раньше не говорил. Я вижу нашу главную проблему в другом – в самой системе нашей государственной власти. Всё управление сосредоточено у нас в моих руках, и частично в ваших. Никакого парламента у нас нет, отдельного независимого суда тоже, как впрочем и свободы печати или других свобод. А лет через 20 население страны удвоится, производство возрастёт раз в 5. Можно ли будет такой махиной управлять по старому? – Да вы же сами, Ваше Величество, в речи перед земцами полтора года назад назвали возможность участия земства и вообще народных представителей в государственном управлении бессмысленными мечтаниями, или несбыточными, я точно не помню… – Что я сказал, то сказал. А вы-то сами что думаете? – Боюсь даже отвечать, хосударь, – Витте расправил плечи, серые глаза его загорелись и стали почти чёрными. – Реформы можно делать по-разному. Вопрос в том, в чьих интересах всё это делается? У нас есть много тронных, так сказать, теоретиков, они тоже хотели бы перемен, но только в пользу избранных 120 тысяч семей. – Каких семей? – А в пользу дворянства, Ваше Величество, которое у нас занимает около процента от населения. Чтобы хосударя отправить на покой, а самим сподручнее хосударством управлять, то есть по-простому – храбить. – Нет, нет, вы сами понимаете, что я не это имею в виду. Россия должна вступить в 20-й век с той формой правления, которая эту веку соответствует. – Задача не из простых, Ваше Величество. Как бы здесь дров больших… не наломать. – Я всё это понимаю. Вот вы идите и подумайте. Посоветуйтесь с кем надо, и приходите ко мне со своими предложениями.– Витте задумчиво поклонился и, слегка нагнув голову по обыкновению набок, вылетел из кабинета.