Мы играли с огнём. Мистический роман, основанный на реальных событиях

Ещё один упущенный шанс – получить прощение, просто сказать: «Да-да, я болела и сама не знала, что несу», но она не смогла. Это ложь, невозможно снова лгать. Нужно показать Эми. Нужно ей объяснить.

Вернулась Лия, лучась улыбкой.

– Итак, мистеру Гаррету очень интересно, и я решила устроить сегодня небольшой ужин и попробовать продемонстрировать новые явления. – Она села за стол и взяла дольку фрукта. – Что скажешь, Мэгги? Эми, может, присоединишься?

Мэгги затаила дыхание.

– Сегодня… – Эми встала и подошла к окну, выглянула на улицу, потом вернулась с блюдцем для имбирного пирога Мэгги. – Всё это очень любопытно, но к нам из Бостона приезжает лектор. Мы собирали деньги на его выступление…

– Да-да, – перебила Лия, – мне уже объяснили, и я предложила собраться после.

– Это Эверетт Тёрнер, – продолжила Эми. – Возможно, вы о нём слышали. Он сбежал с Юга, из рабства, и поэтому, понятно, его речи об аболиционизме куда сильнее наших.

– Не сомневаюсь, – ответила Лия. – Так, значит, после?

– Я бы хотела послушать, – сказала Мэгги.

Короткая пауза.

– Конечно, – поддержала Эми. – Тебе стоит сходить. Обязательно. Он у нас всего на один вечер, проездом, и говорят, его действительно надо услышать. – Она посмотрела на Лию. – А после я с удовольствием приму всех за ужином. И, конечно, нам были бы интересны ваши… – она неловко запнулась, – явления. Мистер Гаррет следит за подобными вещами. Его любопытство не знает границ. Как и у Айзека. Уверена, он тоже будет рад такой возможности.

– Не знаю, случится ли что-нибудь, – сказала Мэгги. – Мы же не можем… мы этим не управляем.

– В целом не управляем, – сказала Лия, – но…

– Неважно, – сказала Эми. – Мы соберёмся без особых ожиданий. Нам доставит удовольствие уже ваше общество.

Эми сказала, что Уилсон-Холл принадлежит пресвитерианцам, но сдаётся всем, и если лектор приезжал издалека, то деньги на выступление собирались без труда. Мэгги пошла пешком вместе с Эми и Айзеком. Лия отправилась домой за Кейт, чтобы привести её на ужин. Кейт наверняка обидится, что её не позвали на лекцию, но все согласились, она для этого ещё слишком маленькая.

В зале уже было людно. Снаружи Мэгги увидела Элизабет Рид. От того, как она прислонилась к стене – одна, такая уверенная в себе, – внутри что-то шевельнулось. То ли восхищение, то ли зависть. Элизабет приветственно подняла руку, потом взглянула на как раз подоспевшего мистера Гаррета.

– Вы опоздали, – сказала Элизабет, когда все собрались. – Все места уже заняты.

Кто только не пришёл – и чёрные, и белые. Эми всегда говорила, что это хорошо, хоть Мэгги и знала: не все с ней соглашались, даже среди аболиционистов.

Им пришлось стоять, даже Эми с Айзеком, хоть кое-кто и поспешил предложить им свои места. Собралось, наверное, под сотню человек, и от общего дыхания в зале стало душно. Мужчины оттягивали воротники, женщины промокали лбы платками. Кто-то подпёр дверь камнем, впустив как слабый сквознячок, так и уличный шум с громкими разговорами, и на галёрке Мэгги было трудно сосредоточиться на первом лекторе – белом рыжеволосом мужчине, чей слабый голос тонул в сырости, поднявшейся от набившихся в зал тел.

– Что-что он говорит? – шепнула она Элизабет, которую прижало к ней так тесно, что они почти касались боками.

– Не слышу, – ответила та, почти не понижая голос. – Это Адам Фини, так что предположу, что по большей части он восхваляет свои заслуги.

Кто-то шикнул, и Элизабет ответила раздражённым взглядом.

Наконец Адам Фини закруглился. Замолк, прокашлялся под вялые дежурные аплодисменты.

– А теперь, – произнёс он, – я с большим удовольствием приветствую в нашем скромном городе мистера Эверетта Тёрнера…

Овация заглушила его приветственные слова. На сцену поднялся Эверетт Тёрнер. Мэгги вытянула шею, чтобы хорошенько его разглядеть. На нём были чёрный жилет и бежевая рубашка с закатанными до локтей рукавами. Голос звучал глубоко и тепло.

– Друзья мои, – начал он. – Я благодарен за приглашение и возможность обратиться к вам этим вечером.

Мужчина перед ними что-то зашептал другу, и теперь уже Элизабет сердито шикнула на него. Обернувшись, он окинул её взглядом.

– Я благодарен за поддержку наших друзей на Севере, – говорил мистер Тёрнер, – и за то, что вы готовы идти на риск в борьбе против рабства.

Многие закивали.

– Моя мать, как и я, родилась в рабстве в Южной Каролине. Отец был белым, и его имя мне называть не хочется.

Теперь в зал набилось ещё больше народу, а Мэгги была ниже большинства, к тому же внимание рассеивалось из-за неуютной тесноты. Она пожалела, что не надела платье полегче.

– Я родился в рабстве, – повторил он ожесточённо. Затем настала пауза. Мистер Тёрнер переложил лежавший на кафедре листок, вернул его обратно. Оглядел собравшихся. В этой паузе что-то крылось. Что-то могущественное и ужасное таилось под красивыми словами.

– Мы благодарны за поддержку друзей на Севере. Но кто знает, не сшита ли ваша одежда из хлопка, что собирал я? Моя мать? Мои братья и сёстры?