My Joy (СИ)

– Трогательную историю про племянника можешь оставить кому-нибудь другому.

Быть может, Доминик и в самом деле хотел бы рассказать обо всём первому встречному, положившись на эффект попутчика. Но этот самый попутчик мог разболтать всем и каждому об услышанном хотя бы потому, что питал к Ховарду весьма определённого толка чувства. Даже простая похоть сводила людей с ума и делала их эгоистичными подлецами.

– Я не способен помочь твоему воспалённому разуму, оставайся при своём мнении, Том, – Ховард встал и навалился на стойку бара, пытаясь прийти в себя.

– Моя машина припаркована у клуба, и я не пил сегодня. Могу подвезти.

– Что я буду должен дать взамен?

– Ты возьмёшь мою визитку, которую снова хочешь оставить без внимания.

Чуть подумав, Ховард кивнул. Ему не хотелось вызывать такси, бормотать адрес сонному водителю, а после пытаться держать себя в руках, чтобы окончательно не отрубиться. Они выбрались на улицу, молча и быстро покурили, оставив на асфальте пару тлеющих сигарет, и двинули на стоянку. Доминик с тоской глянул на свою машину, обещая себе забрать её завтра, и двинул за Томом, уверенно вышагивающим к стоящей в углу парковки Ниссан Микра. Маленькая машина для большого города. Ховард было собирался открыть заднюю дверь, но мужчина уверенно поманил его к себе, приглашая устроиться на место слева от водителя.

– Можешь считать это ещё одним условием, – Том хохотнул и сел за руль.

***

Спустя десять минут Доминик слабовольно задремал. Во сне вокруг него кружилась вереница воспоминаний о прошедшем дне и прожитых годах, а ещё – эмоции, слишком много эмоций. Он будто бы очнулся от долгого сна, наконец вновь обретя возможность и право чувствовать. Любить, ненавидеть, раздражаться по поводу и без повода, смеяться так, чтобы скулы сводило от того, как широко он распахнул рот…

Том сидел рядом и уверенно держал руль, следя за дорогой, и не совершал никаких поползновений в его сторону. Доминик проснулся только тогда, когда его тронули за плечо и чуть потрясли, когда никакой реакции на первое прикосновение не последовало.

– Это мой последний шанс, – Том усмехнулся и указал налево, – там мой дом, – а после направо, – а там твой, насколько я помню.

– Направо, – даже не думая, прохрипел Ховард и полез за телефоном в карман джинсов.

– Твоя верность чертовски раздражает. Неужто можно так сильно полюбить того, кто вдвое младше тебя?

– Откуда же мне знать? – Доминик заодно достал и сигареты; не спрашивая разрешения, прикурил и выпустил струю мутного сизого дыма в сторону лобового стекла.

Ему нравилось ломать комедию. Он имел на это право – особенно теперь.

– Должен признать, что у тебя хорошо получается справляться с ролью беспечного гражданина, – Том откровенно тянул время.

– Каждый играет свою роль, успешно или не очень, – Доминик пожал плечами, даже и не думая отступать от намеченного пути, потому что оправдываться перед едва знакомым мужчиной значило отнестись неуважительно к самому себе.

Том ничего не ответил, свернул в указанном направлении и припарковался у того самого супермаркета, где они когда-то впервые встретились.

– Я кое-что сделаю, позволишь? – спросил он, и заглушил мотор.

– Валяй, – Ховард прикрыл глаза. Кажется, он выпил лишнего в баре, а теперь начинал расплачиваться за это, чувствуя себя неважно.

Несколько секунд ничего не происходило. Доминик вслушивался в равномерное урчание мотора, заодно пытаясь воззвать к собственной совести, а после почувствовал на своей щеке касание. Он хотел было уклониться от него, но понял – что бы ни произошло, вряд ли это получит хоть какое-либо продолжение.

– Не двигайся, всего минуту.

И вновь пришлось кивнуть. Тёплые пальцы вновь прошлись по щеке, повернули его лицо в свою сторону, и его рот накрыли чужие губы. Колючая щетина, ментоловое дыхание от дешёвых сигарет, мозолистые подушечки пальцев, такие же грубые, как и навязанный поцелуй. Доминик зажмурился, пытаясь перетерпеть это посягательство на личное пространство, чувствуя себя девицей на первом свидании, на честь которой покусились. Ладонь Тома обхватил его за шею, попытавшись притянуть к себе, но Ховард не позволил, упрямо вжимаясь в кресло.

– Чувствуешь что-нибудь? – спросил мужчина.

– Нет, – честно ответил Доминик, даже не пытаясь соврать.

Он не ощущал ровным счётом ничего, будто бы выверенными движениями убирался в саду или корпел над работами школьников, механически вычёркивая ненужные в предложениях слова и выделяя ошибки.

– Поздравляю тебя, приятель, – Том отстранился и уселся обратно, – ты втрескался по самое не хочу.

– Не могу с этим поспорить, – вздохнув, Ховард запрокинул голову и приложил сигарету к губам, на которых всё ещё чувствовалось чужое касание.

Где-то рядом ярко полыхнуло, и кончик фильтра заалел, испуская почти незаметную струйку дыма. На душе неожиданно заскребли кошки, а в глаза словно кто-то насыпал мелкого песка, постаравшись распределить его со всей тщательностью. Дневная усталость медленно растекалась по всему телу, не давая моргнуть лишний раз, потому что каждый мог стать последним, прежде чем он бы уснул прямо здесь.