My Joy (СИ)

Ученики дружно обернулись, когда он резко затормозил на стоянке, где оставалось одно-единственное место, – будто для него, – и продолжили заниматься своими делами; у них было ещё целых пять минут, чтобы поговорить по телефону, прислонившись спиной к дереву (кажется, холод, стоявший на улице, их тоже не пугал), или же добраться до класса, не позволяя себе опаздывать на занятие, хоть подобных было и не очень много. Остальные предпочитали подтягиваться к пятой минуте урока, тихо и, по их мнению, незаметно прокрадываясь в конец класса.

Времени на посещение преподавательской не оставалось, и Доминик поправил зеркало заднего вида, вглядываясь в собственные глаза, не выражающие абсолютно ничего. Он в который раз удивился – как ему удавалось оставаться на занятиях тем самым Домиником Ховардом, учителем английского языка, при этом ощущая себя никем, пустой оболочкой, в которую забросили трепещущую душу, желающую избавиться от мучений раз и навсегда.

Мимо машины проходили ученики – кто-то неторопливо и важно вышагивая по мощёной дорожке, кто-то быстро переставляя ноги, чтобы оказаться в другом корпусе вовремя, а кому-то всё ещё дозволено сидеть на траве недалеко от парковки, разглядывая всех остальных. Доминик невольно глянул на них в ответ, замечая сначала девушку, одетую в плотные колготки и короткую школьную юбку, а после и Мэттью, сопровождающего её, – на нём была всё та же форма, а на плечах тёмная куртка, не особо контрастирующая с остальной одеждой. Доминик рассматривал их ровно три секунды, а после он открыл дверь машины, выбираясь наружу, потому что времени глазеть по сторонам у него не было.

В классе было непривычно шумно, и всё это казалось каким-то чужим и нереальным, пока Доминик шёл в начало кабинета, чтобы занять своё учительское место. Он даже не снял с себя верхнюю одежду и не оставил чемодан с документами на стуле, а так и замер, опираясь на стол, ожидая, когда все утихомирятся, приготовившись его слушать. Но те продолжили шелестеть тетрадями, переговариваться, пускай и не слишком громко, и то и дело ронять свои сумки и пакеты на пол, начиная их собирать под смешки одноклассников.

– Если вы закончили свои неотложные дела, – начал Доминик, складывая руки на груди, – то я, пожалуй, начну.

В классе неохотно воцарилась тишина, всё равно то и дело нарушаемая посторонними звуками. Но Ховарду не нужно было звенящее молчание, было вполне достаточно внимания хотя бы половины класса, и он им уже владел, начав неторопливо говорить.

– Надеюсь, все прочли роман, как это вам было предложено три недели назад?

Он замолк, а по классу разнёсся удивлённый шепоток, и Доминик снова заметил Беллами и ту девчонку, с которой Ховард отчего-то был незнаком; они, при всей своей неторопливости, не опоздали на занятие. Некоторые ученики силились изобразить на лице интерес, но их закрывающиеся с недосыпа веки говорили об их ночном времяпрепровождении гораздо больше, чем они могли себе вообразить.

– Если кто-то забыл, или же кому-то это просто стало неинтересно, не страшно, – по аудитории снова поползли едва слышные вопросы – не показалось ли им, что они слышали.

Доминик усмехнулся, оглядывая всех и каждого. Он с лёгкостью мог сказать, кто прочёл заданную литературу, а кто даже не удосужился взять книгу в библиотеке. Мисс Такер безразлично перекатывала в пальцах ярко-жёлтую ручку, глядя на него так же незаинтересованно, при этом умудряясь что-то жевать, мистер Дэй судорожно листал книгу, надеясь, по всей видимости, перечитать её за пять минут до полноценного обсуждения, а парочка, которую он мысленно и отчего-то злобно окрестил «сладкой» (Беллами и девчонку), смотрели на него с преувеличенным интересом. Девушка со светлыми до плеч волосами разглядывала его с опаской, а Мэттью – не отрываясь и с каким-то необъяснимым азартом.

Они не разговаривали почти месяц, и этот внезапный бойкот Беллами одновременно и веселил Доминика (кому тот делал хуже подобным поведением?), и расстраивал, потому что привыкание к чему-то хорошему обычно случалось довольно быстро. И внезапно для себя самого Ховард обнаружил, что общение с Мэттью раз в неделю было своеобразным глотком воздуха, пока он барахтался в темноте собственноручно созданной рутины.

Запнувшись, Ховард отвёл взгляд, глядя на верхушки деревьев, виднеющиеся за окном, и продолжил неспешно излагать свою мысль, пока ученики не начали с ним спорить, когда он намеренно сделал ошибку в описании характера героя.

– Он никогда не размышлял подобным образом, – начала быстро говорить мисс Пирс. – Но всё же ему довелось отчаянно переживать о том, что её красота для него слишком яркая, а он – излишне стар. Но я так не думаю, – она смущённо опустила глаза.