My Joy (СИ)

Может быть, он был бы и рад провести вечер в компании вполне милого молодого человека, но что-то его остановило, кричало внутри и толкало снова вперёд, и Доминик сделал ещё шаг, открывая дверь со стороны водительского места.

– Не смею растягивать твою разлуку с телевизором и комнатным цветком и дальше, – Том отсалютовал ему почти докуренной сигаретой и кивнул, забирая свой пакет с покупками с багажника машины и в последний раз глядя на Ховарда.

У Доминика не было сомнений, что эта встреча – последняя, и продолжать знакомство им обоим было не с руки, но Тома всё ещё держало что-то, хоть он и смирился с тем, что ему ничего этим вечером не обломилось бы.

– Прощай, – Доминик пожал ему руку и забрался в машину, захлопывая дверь, окончательно отметая жалкие попытки подсознания убедить его в том, что не мешало бы расслабиться хоть этим вечером.

Но более тёмные мысли снова завладели им, заволакивая минутную радость привычной тяжестью. Оставалось только выехать на дорогу, внимательно вглядываясь в горизонт, на котором виднелась пара машин, мчащихся с предельно допустимой скоростью.

***

Собака продолжала рыть ямы на заднем дворе, и Доминик в очередной раз сделал попытку прогнать её. Она настойчиво раскидывала сухие комья земли во все стороны, портя газон, и при этом умудрялась приветливо махать хвостом, не распознавая в Ховарде потенциальную опасность для своей мохнатой собачьей задницы. Злобно шикнув, Доминик топнул ногой и быстро двинулся в её сторону, замечая в соседнем дворе миссис Худ, – как всегда доброжелательную и с этой своей идеальной причёской.

– Мистер Ховард, – она улыбнулась и внезапно заметила своего пса, тут же растягивая губы ещё сильнее, и в её глазах скользнуло сожаление, но гордость слишком сильно давила изнутри, чтобы признать, что в их сверхвоспитанной семье завёлся такой нарушитель частной собственности.

– Миссис Худ, – Доминик кивнул.

– Как ваши дела? Алекс не разбудил вас утром? – она смахнула с лица невидимую соринку, продолжая улыбаться, и казалось, её лицо должно было вот-вот разойтись пополам, являя её настоящую сущность.

– Ну что вы, я даже не совсем понимаю, о чём вы спрашиваете, – обмен любезностями выматывал сильней, чем рабочий день.

– Как славно, – она сделала шаг в сторону дома, отходя от забора, разделявшего их дома.

– Передавайте привет Джонатану.

Дом встретил его привычной тишиной, и Ховард быстрым шагом направился в спальню, чтобы переодеться в более подходящую одежду. Он мстительно скинул пиджак, расстёгивая попутно пуговицы, и вгляделся в собственное отражение в зеркале, демонстрирующее ему человека, с которого можно писать эталон усталости. Едва заметные тёмные круги под глазами, немного растрепавшиеся волосы и напряжённый подбородок. Доминик посмотрел себе в глаза, отмечая, что в них нет и тени былых эмоций, которые он испытывал лет пять назад.

Тогда у него был Джим, тогда он чувствовал себя счастливым, тогда почти все дорогие ему люди были живы.

Среди вещей было полно и тех, которые вызывали справедливые воспоминания едва ли не чаще, чем фотография, висящая в прихожей. Доминик почти всегда старался заходить в дом, не глядя на противоположную стену, чтобы не мучить и без того израненное сердце, но взгляд всё равно устремлялся туда. На снимке был смеющийся Джим, измазанный то ли краской, то ли отделочной штукатуркой, и выглядел он при этом счастливым – сощуренные светлые глаза, улыбка во все зубы и задний захламлённый план, который в будущем стал их местом обитания.

Джим всю жизнь мечтал стать архитектором, и когда его мечта сбылась, он познакомился с Домиником, и никто из них двоих и подумать не мог, что всё это выльется в то, что случилось с ними в итоге. Он был моложе Ховарда на три года, и по окончании университета, стоило ему устроиться на потенциально привлекательное место работы, увидел его на вечеринке – кристально трезвого, в отличие от остальной толпы, и чуть смущённого собственным одиночеством на таком шумном мероприятии.

Джим каждые выходные что-то менял в их доме, неустанно переделывая всё под себя, не забывая спрашивать и мнения Доминика, не разбирающегося в этих делах от слова совсем. План дома, в котором до сих пор жил Ховард, Джим полностью создавал сам. Наверное, именно поэтому каждый поворот, каждое окно, каждая половица в этом жилище напоминали ему о том, как проходило строительство. Джим суетливо распоряжался рабочими, каждый вечер устало опускаясь на постель, чтобы уснуть в следующую же минуту, а Доминик наблюдал за ним с улыбкой и радовался, что тот целиком и полностью отдаёт себя процессу, получая от этого удовольствие.

Звонок в очередной раз разорвал прихожую своей переливчатой трелью так настойчиво, что не было никакого желания сопротивляться этому зову. Доминик сморгнул оцепенение и направился всё же не слишком торопливо туда, где почти незаметно вибрировал аппарат, истошно вопя и прося внимания.

– Алло?

– Доминик, ты придёшь? – это была Хейли, и не было никакого шанса отвертеться от неё.