Мы над океаном. Книга 1

Необычно. Я не привыкла к такому обращению. Папа очень рано стал доверять мне и приучил быть самостоятельной. Уверена, я бы справилась… Но Мэтью решает иначе.

Он выше меня — конечно, я это знала. Мой взгляд как раз упирается в его губы. Сейчас они твердые и неподвижные. Одновременно сильные и красивые в своем молчании. Даже не верится, что они могли быть такими горячими, когда он впервые поцеловал меня. Смелыми и требовательными. Такими… что я не смогла им сопротивляться.

На его щеке угольные следы от автомобильной пыли, а под бровью маленький шрам — почти незаметный. Океан любит парня — на его коже до сих пор сохранился ровный загар, и я вдруг думаю, что Мэтью запросто мог сделать карьеру модели.

Смешная мысль. Я сама не раз фотографировала его и знаю, что он не умеет позировать на камеру и что-то изображать. Он такой, какой есть, и тем не менее. Скорее всего, мы никогда не повторим того, что случилось на Утесе, но я навсегда запомню его таким.

Я понимаю, что вовсю таращусь на Мэтью, когда он поднимает глаза и ловит мой взгляд. Кусает нижнюю губу, делая вдох и, пойманная на горячем, я приказываю себе отвернуться.

— Ну, вот и все, Уилсон. Осталось смыть раствор водой и все снова чисто, — его пальцы отпускают мою руку и без них становится как-то зябко, хотя мне совсем не холодно.

— Меня зовут Эшли, — вдруг повторяю я уже сказанное когда-то, и он вновь не сразу отвечает:

— Поверь, я это знаю.

Я вытираю руки полотенцем, которое он дает, и мы выходим назад к гостиной. Здесь уже другая обстановка, больше места и я оказываюсь способна думать.

— Насчет проекта, Уилсон…

— Да?

— Ты права. Мне нужна эта оценка и нужен аттестат. Ты можешь остаться, если не против. Давай его сделаем, на сегодня я уже свободен.

Его решение радует меня и, конечно же, я соглашаюсь:

— Давай! Я совсем не против!

— Тогда идем, не здесь же. Хватит с тебя Палмеров!

Он проводит меня дальше кухни и кладовки к узкой лестнице, которая ведет на второй этаж, и просит подняться. Наверху, секунду поколебавшись, толкает дверь в свою комнату и предлагает:

— Проходи. Только не обращай внимания ни на что, ладно? Я никого не ждал.

— Хорошо.

Но не обращать невозможно. Еще утром я и представить не могла, что окажусь в комнате Мэтью, и, конечно же, каждая деталь бросается в глаза.

В его спальне не прибрано и тесно, но ничего ужасного. Так бывало раньше и в спальне у моего отца, когда мы жили без Пэйт и Кэтрин. А точнее, без приходящей прислуги, убирающей большой коттедж Хардингов.

Шкаф открыт, а одинарная кровать не застелена, и Мэтью поспешно натягивает на нее одеяло, забросив под него подушку. Сгребает с кресла вещи и бросает в шкаф, задвинув раздвижную дверь. Запихивает ногой под кровать свои сменные кроссовки, носки и, кажется, что-то похожее на сброшенную футболку.

Оглядывается озадаченно, словно впервые видит свою комнату.

— Все хорошо, Мэтью. У тебя довольно, м-м, мило, — говорю я, не желая его смущать своим присутствием, но в итоге краснею сама.

— Не ври, Уилсон, — легко замечает он. — Ты не умеешь. Садись в кресло, здесь тебе будет лучше всего.

Я снимаю с себя куртку и оставляю ее на краю постели. Со мной наплечная сумочка, и я достаю из нее айпад. Подойдя к креслу, сажусь в него и откладываю учебный гаджет на письменный стол. Он у Мэтью большой и старый — наверняка достался от старших братьев, а вот компьютер хороший. Не хуже, чем у меня.

— Не знаю, читал ли ты роман Стивенсона, — перевожу разговор ближе к теме проекта, — но если нет, то я могу тебе рассказать.

— Не надо. Я слушал его в аудио только что. Вернее, до того, как ты пришла. Осталось немного, но там и так понятно, чем все закончится.

Мэтью стоит, наблюдая за мной, и я приподнимаю голову, не зная, куда деть руки. Поправив платье, опускаю их на колени.

— Ну, м-м, и как тебе?

— Я не в восторге, если честно. Не знаю, что курил Стивенсон, когда его писал, но судя по потоку сознания, что-то очень забористое. Возможно, его современников и шокировала идея раздвоения личности, но сегодня нас уже сложно этим удивить.

Да, с этим сложно не согласиться, и я усмехаюсь:

— Ты прав. После нашумевшей истории о Билли Милигане и его двадцати четырех личностях, две личности, живущие в одном человеке, уже не так впечатляют. И тем не менее, тема проекта «Проблема добра и зла в человеческой натуре», и мы должны попробовать отождествить себя с героями повести. У вас есть, что сказать по этому поводу, мистер Хайд?

Я неожиданно для себя улыбаюсь, спрятав волнение и чуть склонив голову, и Мэтью приподнимает брови. Проводит рукой по темным волосам, отвечая на улыбку удивленной усмешкой:

— А ты уверена, что я гожусь на эту роль, Уилсон?

Я делаю вид, что критически его осматриваю. Если честно, мне он нравится даже в старых рабочих джинсах и грязной футболке.

— Ну, из нас двоих ты выше меня, это раз. И точно намного сильнее.

— У Стивенсона Эдвард Хайд — тощий и невысокий тип, настолько безобразный, что одним своим видом внушает людям отвращение и страх. А вовсе не громила, каким его изображают комиксы. И самое ужасное, он это понимает, и мы тоже.