Мы никогда не были средним классом. Как социальная мобильность вводит нас в заблуждение

Тем не менее капитализм персонифицирован в идеологической фигуре представителя среднего класса, без устали занимающегося улучшением собственной жизни. Сколь бы искусственным ни было наименование «средний класс», поясняет Валлерстайн, оно всякий раз возникает в любой интерпретации современного мира, поскольку сложно излагать какой-либо сюжет без главного героя. Если же исходить из того, что предприимчивых акторов становится все больше и больше, то проще продавать представление о капитализме как о прогрессивном росте и развитии, которое эти акторы, предположительно, олицетворяют. Однако предпринимательская деятельность обобщенного актора из среднего класса упирается в его же поползновения, связанные со стремлением к рентному доходу. Оба эти импульса в равной степени устойчиво присущи капитализму как системе, которая предлагает своим акторам только врéменные возможности для улучшения собственной жизни. Поскольку динамика накопления в конечном итоге подрывает цели этих акторов, те, кто обладает властью, неизбежно ее воспроизводят. В оставшейся части этой главы я хотела бы очертить данное противоречие в концептуальном и этнографическом смысле – сначала с помощью выявления скрытых смыслов в работах экономиста Фрэнка Найта, а затем с помощью рассмотрения стратегий собственности в странах Запада и остального мира в том виде, какими они являются по существу.

Книга Фрэнка Найта «Риск, неопределенность и прибыль» ныне обретает некую новую актуальность в качестве давно выдвинутого обоснования того типа принятия риска, который в настоящий момент имеет обязательный характер[31]. В соответствии со стандартной экономической теорией Найт рассматривает экономику как отражение взаимодействия между множеством преследующих собственные интересы индивидов, которые обладают материальной собственностью, деньгами или просто способностью к труду. Чтобы максимизировать ценность этих ресурсов, они тяготеют к социальным или профессиональным группам, которым могут обеспечить наибольший, а следовательно, и наиболее вознаграждаемый вклад. В свою очередь, эти группы соперничают за преимущества, привлекая в свои ряды перспективных участников конкурентоспособными гарантиями. Такова структура, внутри которой всякий обладает мотивацией делать собственный предельный вклад, получая вознаграждение в соответствии с внесенной лептой.

Динамизм этой системы Найт связывает с неопределенностью, которая преследует ее акторов. Стоимость продаваемых и покупаемых ресурсов представляет собой оценку их производительности. Как только производство запущено, условия вроде спроса и предложения меняются, подтверждая или ниспровергая изначальные ожидания. Поскольку будущее неизвестно, издержки по производству товаров расходятся с ценой, за которую они в итоге продаются. Неопределенности производственного процесса позволяют предпринимателям извлекать прибыль из разницы между суммами, которые конкуренция заставляет их платить за труд, и ресурсами, которые они задействуют, с одной стороны, и теми суммами, которые они могут получить в итоге от продажи продукции, – с другой. Эти наниматели, как и финансисты, предоставляющие средства для их предприятий, регулярно оценивают будущие прибыли и делают соответствующие инвестиции. Найт выстроил убедительную аргументацию в пользу экономической ценности владения собственностью и неопределенности: возможность приобретения вещей и владения ими стимулирует инвестирование, несмотря на риски. Неопределенность относительно будущего воодушевляет когорту за когортой принимающих на себя риски предпринимателей[32]. Без этого предпринимательство прекратится.

Найт также признавал, что люди обнаруживают способы минимизации неопределенностей, которые представляют для них угрозу. На помощь им приходят статистика и моделирование, направляющие консолидацию многих поддающихся количественной оценке начинаний, оказываясь некой компенсацией, которая уравновешивает возможные провалы и недостатки каждого из них. Производители страхуются от убытков, перекладывая часть риска на инвесторов. Последние также распределяют риск, выпуская ценные бумаги, а профессиональные фондовые спекулянты для нейтрализации ошибок диверсифицируют портфели. Эти усилия демонстрируют широко распространенное нежелание рисковать. Люди могли бы с легкостью брать на себя риск, чтобы когда-нибудь завладеть частью богатства, которое они коллективно создают, но как только это богатство им перепадает, они не торопятся выпускать его из рук. Поэтому их успех реализуется в том, что с точки зрения экономического накопления представляет собой общественно бесполезное снимание пенки с прибавочного продукта и накопление его для личного использования вместо направления ресурсов обратно в обращение.