Мы умели верить

– И знаешь, что нам нужно доказать? Окей, это безумие. Нам нужно доказать, что я недееспособен. А это так, потому что я могу работать, может, четыре дня в неделю, но на пятый у меня такой понос, что я из туалета не выползаю, – это было не критично для халтурки в «Говарде Брауне», но не для работы административного помощника, позволявшей ему оплачивать счета и бесполезную страховку. – Но понос не дает нетрудоспособности – ты это знаешь? Так что Эшер ищет мне этого юного судебного юриста, так я полагаю? И вот что ему нужно доказать на этом слушании. Ему нужно показать, что я непригоден ни к какому неквалифицированному малоподвижному труду в сфере национальной экономики. Типа в пределах всей нации. А что за блядские вакансии они предлагают! Хочешь услышать вакансии?

Йеля уже страшно утомило слушать Катсу, но он, разумеется, хотел услышать про вакансии. Мимо прошел трансвестит на ходулях в изысканном костюме Статуи Свободы – сплошь зеленые блестки и газ.

– Обосраться можно, – продолжал Катсу. – Полировщик болтов. Это не эвфемизм, между прочим. Сортировщик яиц. Также не эвфемизм! Упаковщик столовых приборов. Типа сидеть и заворачивать в салфетки столовые приборы. Всем ведь хочется, чтобы их ложки заворачивал парень, у которого СПИД с поносом. Вафельщик – не знаю даже, что они хотят сказать. И последнее – без шуток – это инспектор рыболовных крючков на Аляске. Им не важно, что я не могу перебраться на Аляску и никогда не смогу получить эту работу. Им важно, что это работа в сфере национальной экономики. Так что да, мое выживание зависит от того, сумею ли я доказать, что не могу быть вафельщиком.

Подтянулась группа парней в кожаной одежде с транспарантом, сообщавшим: «Живи с гордостью!» За ними прошел какой-то клуб садоводов.

– Но я собираюсь пройти любые клинические обследования, какие смогу, пока есть время.

– И Эшер тебе помогает, – сказал Йель.

– Ага. Эшер. Он может сортировать мои яйца, когда захочет, верно? – Йель почувствовал, что краснеет. – Да ладно, ты бы дал ему отполировать твой болт!

Йель попытался беспечно рассмеяться.

И тут по нелепому совпадению, еще когда Йель не отошел от этих шуток, появился Эшер с платформой своего фонда. Он размахивал руками, как политик. Йель помахал ему, но Эшер его не заметил.

За ним промчались три парня на моноциклах, в обрезанных шортах и джинсовых жилетах.

Проехали в кабриолетах члены муниципалитета и сената штата, почти все с выражением боли на лицах.

Платформа «Во весь голос». Красный автовоз. Йель шагнул назад, чтобы Катсу не видел его лица и он мог бы не опасаться нечаянного проявления чувств.

Со всех сторон плакаты: «Борись во весь голос за безопасный секс!» и «„Во весь голос” говорит: береги головку!»

Шестеро красавцев без рубашек – Йель не знал никого из них кроме Дуайта, редактора-корректора – помахивали огурцами между ног, медленно натягивая на них презервативы и снова стягивая. Они открывали новые упаковки зубами, выжимая из толпы аплодисменты.

Глория и Рафаэль разбрасывали презервативы из ведра.

Йель нигде не видел Чарли. А затем вдруг увидел. Чарли сбрил бороду. Он держал бумбокс, гремевший «You Spin Me Round»[125].

Йель пытался осознать иронию всего происходящего, но его организм был занят тем, что гонял давление в странной последовательности с высокого на низкое.

На грудь Катсу упал презерватив «Троян», и он его поймал, смеясь, и передал Йелю.

– Я предпочитаю «ЛайфСтайл», – сказал он. – Хочешь?

И хотя Йель не мог представить ситуацию, в которой он бы использовал резинку, доставшуюся ему, косвенным образом, от Чарли, он засунул его в карман шортов. Ему нужно привыкать к резинкам. Пока он не получил результат повторного теста в марте, пока доктор Ченг не сказал ему, что ИФА снова отрицательный – только на этот раз он действительно заставил Йеля ждать две недели, как обещал – Йель едва ли позволял себе кончать в одной комнате с Романом. С некоторых пор, после второго отрицательного, он позволял Роману отсасывать у себя – хотя что в их случае значит «с некоторых пор», если они виделись так редко?

Йелю хотелось, чтобы платформа «Во весь голос» исчезла, но она все так же медленно продвигалась по Кларк-стрит, разбрасывая презервативы.

Кто-то почесал Йеля между лопаток, и он, развернувшись, увидел Тедди, который ухмылялся, пританцовывая.

– Смотрите, кто вышел из укрытия! – сказал Тедди.

Йелю следовало знать, что Тедди может входить в группу Катсу – и, если честно, он был рад ему. А еще больше – тому, что Тедди, судя по всему, не считал его монстром.

Тедди рассказал им о выступлении Клана в парке.

– Они уже ушли. Они ведь не хотели видеть ничего из этого. Ушли перед самым началом парада.

– Готов спорить, – сказал Катсу, – половина еще тут околачивается. Но они онанируют под робами.

– Вообще-то, в робе был только один из них. Это меня прямо обломало! Остальные были типа в военной форме, с такими чумовыми маленькими щитами.

– Чего они вообще хотят? – сказал Йель. – Кроме внимания?