Мы умели верить

Остальные шумно обсуждали надпись на обороте одного эскиза, перевернув его и держа в дюйме над столом. Дебра заговорила шепотом:

– У нее была поразительная жизнь. А я умираю со скуки, и я жертвую своей свободой, чтобы заботиться о ней, а ведь она в свое время прожила безумные годы в Париже, зависая типа с Моне, понимаете? И она могла бы оставить мне хоть что-то из этого. Но не оставила.

Йель понял, что недооценивал ее – он-то думал, ей нужны только деньги, но, возможно, это было не так.

– Если вас это утешит, – сказал он, – там абсолютно точно нет Моне.

– Слушайте, просто скажите. Сколько, по-вашему, это все стоит?

Она закрыла глаза, ожидая удара.

– Ох, – сказал Йель. – Господи, это… я не знаю, тут на самом деле другие критерии. Художественный рынок такой странный. Это не как с бриллиантом, когда можно сказать, что вот с таким весом, в столько-то каратов, он будет…

– Но как вы типа думаете, сколько?

Он не мог сказать ей. Отчасти потому, что это только ухудшило бы ситуацию, как раз когда Дэбра пошла им навстречу. Отчасти потому, что он не хотел, чтобы бедняжка изводила себя этой мыслью до конца жизни.

– Здесь ведь, – сказал он, – по большей части, эскизы, вы понимаете? Картина Модильяни – это одно, но… то, что ценно для нас, не обязательно стоит кучу денег.

– Окей.

Ее лицо расслабилось. Йель почувствовал ее облегчение, с привкусом разочарования. Ему хотелось обнять ее и умолять простить их.

– Дэбра, – позвала ее Нора, – если хочешь, посмотри украшения.

Йель помог ей разложить их на свободной части стола. Все эти колье и серьги очаровывали его почти так же, как и картины. На них не было драгоценных камней, но это было настоящее ар-деко, изящное и яркое, в духе Эрте. Йель смотрел, как Дэбра брала одну за другой вещицы, которых он никогда бы не мог представить на ней. Переливчатый гребень, висячие серьги, брошь в виде жука-скарабея. Было там и колье, похоже, с настоящим изумрудом, по крайней мере, на взгляд Йеля, и он пододвинул его к ее кучке.

– Это может чего-то стоить, – сказал он.

Через некоторое время остальные украшения были снова упакованы, а холсты и бумажные рисунки свернуты в рулоны с резинками и убраны в конверты (Билл не позаботился принести чего-то более приемлемого для хранения), а главный юрист так и не появился. Было 11:20. Дэбра снова стала крутить на пальце кольцо с ключами.

– Мне позвонить кому-нибудь? – спросил Роман. – В Северо-Западный?

Его отправили в холл, позвонить в отель и спросить, нет ли для них новостей. Роман вернулся и покачал головой.

А Нора тем временем открыла другую коробку из-под обуви, с бумагами, и стала раскладывать их по стопкам.

– Здесь больше, чем мне казалось, – сказала она.

– Чем больше, тем лучше, – сказал Билл.

– Да, но я хотела ознакомить вас со всем – это моя обязанность – и я не представляю, как мы все успеем.

Стэнли наклонился и вытянул за край бумаги голыми руками, и Билл издал резкий вздох.

– Садитесь, – сказала Нора, и Йель, Билл и Роман опустились на холодные металлические стулья, а Дэбра прохаживалась по комнате. – Вот эта – видите, подписано «Фу-Фу»? И я уверена, вы догадаетесь, что это Фудзита, но смотрите, – она показала им маленький набросок лохматого щенка рядом с подписью. – Вы бы не догадались, что это значит, а дело в том, что он меня называл «Нора Ину». Нора значит «бродячая» – понимаете? – по-японски, и ему это ужасно нравилось, что я была бродяжкой, переплывшей океан. «Нора Ину» значит «бродячая собака». Можно подумать, будто бы оскорбление, а вот и нет.

– Поразительно, – сказал Йель и увидел, как горят глаза Билла. – Это… такие детали, я думаю, они окажут огромную пользу при установлении подлинности. Может, мы могли бы записать вас, ваши рассказы…

– Что ж, да, кому-то надо записывать все это. Разве вы здесь не за этим? – обратилась она к Роману.

– У меня блокнот в машине, – сказал он беспомощно.

Под взглядом нескольких пар глаз он встал из-за стола и поспешил за блокнотом.

– Что ж, – сказала Нора, – я это к тому, что вам понадобятся эти истории. И я не представляю, как мы управимся, если вы заберете все это в Чикаго. И я хотела бы все здесь отсортировать. Я смотрю, порядок здесь нарушен. Вы могли бы остаться на недельку?

Но это было невозможно, не сейчас. У них были намечены встречи, у них галерея, не говоря о том, что они хотели убрать картины подальше от Фрэнка, как только бумаги будут подписаны. Им пришла в голову идея, чтобы Роман отнес коробку с бумагами в местную библиотеку, запасшись монетами, и наснимал ксерокопий. А подлинники могут пока оставаться в Висконсине.

– Но только не в доме, – пояснил Йель. – Там с ними что угодно может случиться.

– Да, да, – сказала Нора.

Она поняла его без разъяснений.

Они оставят бумаги в банке, а на следующей неделе вернутся Йель с Романом, и они вместе разберут это.